Имперский пёс. «Власовец» XXI века
Шрифт:
– А, это ты, Филиппов, – отвернулся от окна Алексеев. – Давай, чего там у тебя? – хмуро вопросил он, внутренне напрягаясь – видок у старшего лейтенанта Филиппова был еще тот.
– Товарищ подполковник, Владислав Борисович, у нас опять ЧП! – дрожащим голосом доложил старлей.
– Мать твою! – не сдерживаясь, выругался подполковник. В голове усиленно заработал молотобоец, грозя развалить череп на куски. – Чего случилось-то? Опять?
– Так точно, Владислав Борисович! – вытягиваясь перед грозным начальником в струнку, доложил Филиппов.
– Кто? – севшим голосом поинтересовался
– Селиван… Найден мертвым у шестого барака…
– Опять этот проклятый «петушатник»! А что доктор говорит?
– А ничего не говорит, – доложил Филиппов. – Он после вчерашнего вообще лыка не вяжет… Я пытался его растормошить, но вы же знаете – это бесполезно!
– Да, – согласился Хозяин, – если капитан Кукушкин наступил на стакан… Вот дерьмо!
Подполковник с лязгом открыл сейф и достал из него початую бутылку «Уссурийского бальзама». Недавний зарок не пить испарился, как утренняя роса под жарким летним солнцем.
– Будешь? – хмуро спросил он подчиненного, разрезая ножом большое зеленое яблоко, обнаружившееся в сейфе рядом с бутылкой.
Старлей облизал пересохшие губы – он тоже болел после вчерашнего застолья в честь Дня Победы.
– Буду.
Хозяин щедро плеснул терпко пахнущей жидкости в два граненых стакана. Они синхронно влили в себя обжигающее лекарство. Некоторое время офицеры хрустели яблоком. Вскоре теплая животворная волна достигла истерзанного похмельем мозга. Хозяин блаженно закурил, развалившись в кресле.
– Значит, опять труп найден у «петушиного» барака? – риторически переспросил он, пуская дым в потолок. – Как думаешь, это пидоры блатных мочат?
– Не могу знать, Владислав Борисович, – ответил старлей, слегка порозовев от принятой дозы спиртного. – Ведь так и не доказано, что их кто-то валит.
– Почему именно из блатной кодлы? Все рецидивисты, со стажем и авторитетом. Приближенные к смотрящему…
– Может, эпидемия какая?
– Сплюнь! Не хватало нам еще и карантина! И что, опять никаких ран?
– Никаких! Ни колотых, ни резаных, ни рубцов от удавки… Ни-че-го!
– Этого «ничего» у нас уже складывать некуда!
– Так давайте их закопаем, от греха подальше…
– Умный слишком? – неожиданно рассвирепел подполковник. – Ответа из министерства дождаться надо! Не дай бог, комиссию пришлют! Расследование свое устроят о причинах такой высокой смертности в лагере!
– А может, это действительно болезнь? – продолжал гнуть свою линию Филиппов. – Как бы нам самим того… не заразиться!
– Ты это брось, панику разводить – последнее дело! Кукушкин ведь никакой болезни не обнаружил. А он все-таки дипломированный специалист. Врач широкого профиля…
– Да знаю я его профиль, да и анфас тоже! – скорчил кислую мину старлей. – Он у него со всех сторон одинаков – на бутылку похож. Коновал он, а не дипломированный специалист! У меня месяц назад желудок скрутило… Да так сильно. Язва, наверное. А он мне…
– Ладно, хватит! – повысил голос Хозяин, которому надоело выслушивать бесконечные жалобы подчиненного. – Давай лучше посмотрим, чего он по остальным смертельным случаям отписал. Возьми у Лариски
Филиппов выскочил из кабинета и вскоре принес копии заключений. Хозяин погрузился в чтение, с трудом разбирая каракули капитана Кукушкина.
– Чего? – глаза подполковника полезли на лоб, когда он прочитал первое заключение. – Отравление ядовитыми грибами, предположительно бледными поганками. Он чего, совсем сбрендил – какие, на хрен, поганки в апреле? Далее, – он взялся за второе заключение, – смерть в результате дизентерии? Следующее – запущенная форма туберкулеза. Это еще куда ни шло. Инфаркт, инсульт, еще инсульт. Воспаление легких. Производственная травма… Поскользнулся, спасти не удалось… Но никаких внешних повреждений… Блин, нужно самим глянуть… Пойдем, старлей…
– Куда пойдем? – неожиданно побледнел Филиппов.
– В холодильник! Жмуров посмотрим.
– А… Чего я там не видел?
– Ты чего, старлей, жмуров боишься? – язвительно спросил Хозяин.
– Ну, не то чтобы боюсь, – попытался отбрехаться Филиппов, – просто у меня желудок слабый, больной! Я же Кукушкину так и говорил, язва, мол, у меня…
– Вот что, Олег, – ухмыльнулся Владислав Борисович, разливая остатки «бальзама» по стаканам, – вот тебе сто грамм лекарства, пей! – И он залихватски опрокинул в рот свою норму. – Чтобы русский офицер жмуров боялся? Пошли, салага!
– Может, пару солдат с собой возьмем? – робко предложил Филиппов. – Чего мы мараться будем?
– Тут ты прав, – согласился Хозяин, выходя на улицу. – Бери двоих бойцов и к холодильнику.
Большой стационарный рефрижератор, в котором лагерные повара хранили замороженные запасы продуктов, находился в дальнем конце лагеря, почти возле самых вышек с колючкой. Пока подполковник шел прогулочным шагом к холодильнику, покуривая на ходу сигаретку, лейтенант галопом сбегал в часть и, прихватив двух рядовых, нагнал Хозяина. Солдаты быстро открыли дверь рефрижератора и прошли внутрь. Следом за ними степенно вплыло в холодильник и высшее руководство лагеря. После теплого, пятнадцатиградусного майского денька в промозглом рефрижераторе старлея зазнобило, а кожа покрылась гусиными пупырышками. Вдоль стены на пустых поддонах, в близком соседстве с разделанными бычьими тушами, лежали, ничем даже не прикрытые, голые тела мертвых зэков. Филиппову от такого близкого соседства – а он вчера с удовольствием рубал заправленную мясом картошку – стало дурно. Не спасло положение даже дорогое спиртное лекарство, влитое внутрь старлея Хозяином. Филиппов икнул раз, икнул два, а затем, закрыв ладонями рот, пулей вылетел из холодильника.
– Мать твою! – укоризненно глядя вслед Филиппову, произнес подполковник. – Файхаддулин!
– Я! – отозвался рядовой.
– Бери этого жмура за ноги. Никольский, а ты за руки! Переворачивайте его на спину, – приказал подполковник.
Он наклонился и внимательно осмотрел труп.
– Этого в сторону. Доставай следующего. Следующего.
Солдаты небрежно двигали покойников, словно складывали штабелем обычные бревна.
– Хорош! – распорядился Хозяин. – Складируйте их обратно. После – свободны!