Имперский сыщик: аховмедская святыня
Шрифт:
Сидел орчук в приемной самого обер-полицмейстера, аккурат напротив кабинета. Внутрь не пошел, там вдоволь людей важных набилось. Тем паче от постоянного хлопания и беготни дверь не плотно затворили, и помимо того, что в щелочку многое видно, еще и слышно все в лучшем виде.
– И что теперь, каждый раз, когда красного петуха увидите, сразу на Аристовых будете думать?
– Возмутился, причем, как показалось Миху, искренне, привезенный глава дворянской семьи.
– Павел Мстиславович, давайте не будем нервничать, - голос Его превосходительства звучал ровно, но вместе с тем твердо.
–
– Могли бы попросту спросить, а не везти сюда. Не думали же, что убегу? Александр Александрович, - Аристов повысил голос, заметив, что его шутка не произвела должного эффекта, - побойтесь Бога, ну какой я преступник?
– Никто не говорит, что именно вы.
– Ага, но кто-то из моих, - даже смотря на спину дворянина, Мих понял, что тот улыбнулся, - нет, боюсь, что разочарую вас, Ваше превосходительство.
– Почему же?
– Потому что Аристовы ездили на званый ужин к Приклонским. Уж можете у последних спросить, они на память никогда не жаловались.
– Все ездили?
– Все, владеющие даром. Надеюсь, мои внуки-груднички вне подозрений.
Александр Александрович досадливо крякнул. Как понял орчук, не потому что Аристовы оказались непричастны к пожару, сколько по другой причине - он на виду не только у своих подчиненных, те будут молчать, а вот перед самым острым на язык аристократом сел в лужу. Последний этого точно не спустит.
– Прошу прощения, Павел Мстиславович, - совершенно бесцветным голосом закончил обер-полицмейстер, - Николай Соломонович проводит вас.
Аристов встал, слегка поклонился сначала Его превосходительству, потом каждому Константину Никифоровичу, пожал руку Меркулову.
– Честь имею, господа. Ежели что еще полыхнет, вы знаете, где меня искать.
Он вышел в приемную, скорчил рожу оторопевшему Миху и сопровождаемый "гусаром" направился к лестнице. Секретарь Его превосходительства, молодой прыщавый юнец, сидевший за столом в двух шагах от орчука, притворил дверь, но сделал это не очень прилежно, оставив ощутимую щель. Орчук встретился с ним взглядом, после чего служивый вдруг пошел краской, и потомок кочевников чуть не улыбнулся - так этот тоже подслушивает.
– И что же, спрашивается, за человек там был?
– Кто угодно, - ответил оставшийся полицмейстер, - я вот в цирке полгода назад видел, как один дуралей завернулся в несгораемый плащ, облил себя керосином и поджег. Потом скинул его, а на теле ни одной подпалины.
– Да и мало ли, могло померещиться старухе сослепу, - впервые подал голос Меркулов.
– Эх, что ни день, то загвоздка. Ладно, Витольд Львович, давай теперь ты рассказывай обо всем по порядку. Что там выяснить удалось?
Меркулов рассказал все в считанные минуты. Орчук слушал, восхищался слогом хозяина, но из головы не выходила та вещица, которую господин поднял. Будто жучок в голове какой появился и тревожит, и тревожит, мочи никакой нет.
– Ну это успех, Витольд Львович, какой-никакой. Всего и делов-то, теперь накажем филерам в Захожей этого Элариэля арестовать. Это так, чтобы подозрения
– Нос свернут, и глаз правый на половину прикрыт.
– Не иголка в стоге сена, сыщем, Витольд Львович, будь покоен. Ты давай, бери своего Михайло, уж больно у тебя орк чудной, нам бы таких штук десять хоть помощниками городовых низшего разряда, я бы во всех питейных быстро порядок навел. А потом народ и сам перестанет баловать, когда знает, что такая громила их... Эх, ладно. Нигде полукровок столько не возьмешь, да и там, - он показал пальцем наверх, - по голове не погладят. Так, Константин Никифорович, давай трех филеров, выписывай на них бумаги, и пусть дуют на пересечение Толмачевского и Никольского. Увидят этого эльфийца - за шкирку и сюда.
– Будет выполнено, Ваше превосходительство.
– Ну и ладно, - тяжело поднялся обер-полицмейстер и подошел к окну, - теперь идите, идите, я немножко передохну, и к великому князю.
Мих, когда Витольд Львович вышел, вскочил, призывно в глаза заглянул, но тот прошел мимо, даже головы не подняв. Так и вышли из полицмейстерства, пошли по мостовой в сторону дома, но опять же безмолвно.
– Господин...
– Позже, Михайло, - не слишком ласково оборвал его Витольд Львович.
Зашел за угол, и, потянув орчука за собой, побежал. Мих удивился, но послушно зашлепал босыми ногами по камням. Они завернули снова, и теперь Меркулов прижал его к стене, орчук даже удивился невиданной силе, появившейся в руках господина. Витольд Львович прижал палец к губам, после чего расстаял в воздухе. Потомок кочевников чертыхнулся, но стал ожидать.
Катила мимо телега, запряженная неухоженной кобылой, бок которой сильно покусали оводы. Шли с фабрики несчастные, с чахоточными иссушенными телами приписные крестьяне, почти не поднимая ног и шаркая по мостовой худенькой обувкой. Ругалась непонятно на кого и неведомо за что зычным голосом баба в одном из домов, но по причине закрытости окон тщательно слова различить было сложно.
Обычная Моршанская жизнь, что разнится шумом в отличие от меры благонадежности района, но в целом никого не удивляет. Была, пока на соседней улице, с которой они с господином только свернули, не послышались звуки ссоры. Ни криков, ни причитаний, лишь возня, редкий стук и скрежет, что возникает лишь при драке.
Не удержался Мих, выглянул и обомлел. Стояли, вцепившись друг в друга, точно псы бойцовские, двое - титулярный советник в съехавшем на бок мундире и напротив него тот самый, Инкогнито. Плащ распахнут, под ним одежда вся такая же черная, сапоги из телячьей кожи, и лицо сплошь черное, в страшной гримасе застывшее. Не сразу понял Мих, что не настоящий облик это, а всего лишь маска. Только успел понять, как все понеслось с невероятной скоростью.
Рванул Черный Меркулова на себя, резко и сильно, развернулся, подножку подставил и бросил, как мешок с мукой. Но и Витольд Львович оказался не лыком шит. Даром что худой и нескладный, но все ж магия дворянская свою роль сыграла. Хоть и пролетел несколько шагов, но в конце перекувырнулся и на ноги вскочил.