Имперский сыщик: аховмедская святыня

Билик Дмитрий Александрович

– Ты, Витольд Львович, давай горячку не пори. Съезди к нашему портному. Обшлагов из золотой нити и узорные воротники не гарантирую, но на человека станешь похож. И это... Константин Никифорович!

Дверь открылась, будто покорнейший помощник только и ждал окрика своего начальника, и на пороге появилась высоченная фигура третьего полицмейстера города. Еще недавно Константин Никифорович был рядовым исправником в обычном захолустье, но лично Александр Александрович, будучи проездом, его заметил да и перевел в столицу. Положительных качеств у полицмейстера была масса. Самое главное, помимо исполнительности и почти собачьей преданности, Константин

Никифорович не пил.

– Голубчик, приказ надобно составить на титулярного советника Меркулова Витольда Львовича. Назначением в приставы следственных дел по особым поручениям... как там дальше?

– Сыскного управления при Моршанском обер-полицмейстерстве, - подсказал полицмейстер.

– Именно. Хотя не приставом, а исполняющим обязанности пристава. Все-таки, надобен хоть какой-то испытательный срок, - постучал Муханов по газете пальцем.
– И орчука его...

– Михайло Бурдюкова, - настала пора подсказывать и Меркулову.

– Именно, - вновь согласился обер-полицмейстер, - его личным помощником по четырнадцатому чину. И проследи, чтобы и на Витольда Львовича и на Михайла этого одежду хорошую справили. Чтобы понятно было к какому они ведомству приставлены.

– Будет исполнено, Ваше превосходительство.

– Вот и ладно. А ты, Витольд Львович, что узнаешь, сразу ко мне. И привыкай, у тебя должность особенная, могу и средь ночи с мягких перин выдернуть.

– Не приучен к мягким перинам, Ваше превосходительство, - повеселел к концу разговора Меркулов. Он тут же спохватился, взял себя в руки и закончил, - чуть что, прибуду в самый краткий срок.

– Ну вот, вроде, и договорились. Еще одно, Витольд Львович, ты хоть и у меня в подчинении, однако ж полную защиту я тебе дать не могу. А у тебя теперь недоброхотов вдоволь будет. Семья Дашковых достаточно влиятельна, любому кровь попортить смогут. Поэтому старайся лишний раз особо не выпячиваться. Понимаешь, о чем я?

Меркулов торопливо кивнул.

– Ну вот и ладно. Константин Никифорович, проводи молодого человека, а потом возвращайся. Еще об ограблении потолковать надо.

Полицмейстер кивнул и отошел от двери, приглашая Меркулова пройти вперед. Витольд Львович, довольный как дворник, получивший на чай полугривенник, вместо вполне справедливого наказания обретший неожиданный презент, шагнул вперед, в новую жизнь.

Глава 3, где Мих едет в Захожую слободу и видит много диковинного люду

.

Мих повернулся на пятках, пузо втянул и опять не смог скрыть своей радостной улыбки. Вот ведь как бывает: вчера был он Мих - орчук с Никольской, а теперь вон оно что - Ваше благородие, Михайло Терентьич. Скажешь кому - не поверят, однако ж правда. И мундир ему выдали, подумать только, самый настоящий мундир! Даром что ношеный, с какого большого и обрюзглого человека - на животе мешком висит, даже ремень не особо помогает, в плечах узок до неприличия, руку повернуть тесно, да все ж мундир. Обуви, правда, не нашлось, сказал портной, что такого размеру у них сроду ни сапогов, ни штиблетов не было. А Витольд Львович, широкая душа, из выделенного ему полицмейстером авансу заказал. Не иначе как на следующей неделе обзаведется Мих и обувкой. Эх, подумать только.

Сначала

все опасался. Думал, насмехаются над ним господа, юродствуют. В своей жизни орчук ко многому привык, потому и не злобствовал особо. Это у людей особенность такая - очень они не любят тех, кто непохож на них. Что славийцы и дреженцы православные, что католической ветви транкльванийцы. Да и как тут поверишь, что всерьез говорят? Коллежский регистратор хоть и самая что ни на есть низкая ступенька, однако ж классный чин. На него первого встречного-поперечного не берут. Нужно заведение учебное заканчивать или, на худой конец, экзамен в программе уездного училища сдавать. А Миха раз - и без всяких предисловий взяли. А это, на минуточку, первый орчук на государственной службе.

– Михайло, ну будет любоваться, - окрикнул его Меркулов.

Орчук нехотя отвел взгляд от залитой солнцем стеклянной витрины с надписью "Императист. Товарищество А. Ралле и КО" и обернулся на новоиспеченного титулярного советника. Витольд Львович тоже преобразился. Только в отличие от Миха двубортный мундир сидел на господине как влитой, будто и дожидался все это время достойного хозяина. Не портила Меркулова даже легкая сутулость, скорее придавая последнему некую загадочность. Мих упрашивал Его благородие купить трость, с какой господа устраивали променад по вечерним улицам Моршана, или пенсне для пущей убедительности, на что титулярный советник ответствовал только одно слово: "Лишнее".

Витольд Львович тем временем уже договорился с извозчиком. Тот несколько недовольно поглядывал на Миха, явно раздумывая о тяжести последнего и надежности рессор своей пролетки, но отказать уже не мог. Новая одежда и чин придали Меркулову ту твердость, которая находится аккурат между самоуверенностью и чиновничьей наглостью.

– Мих, ехать надо, - сурово повторил Витольд Львович, хлопнув себя по бедру свернутой газетой.

Орчук заторопился. Подбежал к экипажу, рьяно взобрался и уселся аж на полтора места. Меркулов чуть подвинулся, благо комплекции он был невнушительной, и раскрыл газету. Извозчик чересчур ретиво хлестнул лошадей, сам на себя раздосадованный за неприятных попутчиков, от которых не смог отказаться, и покатил вперед.

– Эх, день-то чудесный какой, - не мог сдержаться Мих. Даже тесный на груди мундир не удерживал распирающего изнутри чувства.

Витольд Львович глянул на него поверх газеты, призадумался, пожал плечами и вернулся к чтению. Мих покряхтел, посмотрел какое-то время на проносившиеся мимо улицы, а потом искоса стал поглядывать, чем так заинтересовался Его благородие.

"Преступление века! Ограблен Первый императорский музей".

Мих так удивился и вместе тем заинтересовался этим событием, что против своей воли придвинулся к Витольду Львовичу, чуть ли не выталкивая его из пролетки.

– Михайло!
– Недовольно встрепенулся Меркулов, ухватившись в последний момент за орчука.

– Прошу прощения, Ваше благородие. Эк я неловок сегодня.

– Ничего, - сложил газету пополам титулярный советник, - и вообще давай уже на ты. Можешь называть меня просто по имени, Витольд.

– Как так можно, Ваше благородие?

– Вот заладил, Ваше благородие, Ваше благородие. Ты пойми, для работы так неудобно.

– И пущай неудобно. Просто странно будет, ежели орчук будет девятому классу тыкать. Не поймут люди. Ежели вам удобно, могу звать господин, вроде как я же к вам лично приставлен.