Импровиз. Война менестреля

Русанов Владислав Адольфович

Глава 5

Ч. 1

В Эр-Трагере выпал снег.

Даже старожилы не припоминали такого раннего начала зимы. Начали желтеть, но ещё не облетели листья с каштанов и олив, тополей и смоковниц. Ещё не был убран весь виноград в окрестных сёлах. Краснобокие яблоки смотрелись на прихваченных инеем ветвях, как диковинные украшения.

Трагера — держава южная. В особенности если сравнивать с Аркайлом или Унсалой. Зима здесь всегда начиналась не раньше адвент и редко когда затягивалась дольше дня Святой Пергитты Великомученицы. Поэтому нынешние неожиданные заморозки многие восприняли, как предзнаменование. К добру ли,

к худу ли? Это известно одному лишь Вседержителю, ибо всё происходит по воле Его и с попустительства Его.

Но в Эр-Трагере выпал снег.

Он покрыл землю, словно саван или траурная накидка.

Столица прощалась с героями, которые спасли её ценой своих жизней.

Шестьсот сорок два рядовых артиллериста — канониры, бомбардиры, гандлангеры и прочая орудийная прислуга.

Сто тридцать четыре моряка — гребцы галер и солдаты абордажных команд, которые довели до конца дело, начатое пушкарями.

Сорок пять офицеров — флотских и артиллеристов.

Восемнадцать менестрелей.

Защищая Южный порт, Ланс не мог видеть всего сражения целиком. Его подробности он узнал позже, уже после того, как из ноги вынули щепку, промыли рану и, смазав целительным бальзамом, забинтовали.

Оказывается, кроме артиллерийской дуэли, несколько многопушечных кораблей подожгли брандерами — трагерцы-моряки, словно смертники, вели начинённые пушечным зельем судёнышки на встречу браккарцам, сцепляли их намертво, зацепив канатами с «кошками» за ванты вражеских кораблей. Когда пошла ко дну «Гордость Бракки», унося за собой короля Ак-Орра тер Шейла и главного мага-учёного Нор-Лисса, островитяне пустились наутёк. Конечно, силы их армады вполне хватало, чтобы не оставить камня на камне от Южного форта вслед за Северным, а потом ещё расстрелять сам Эр-Трагер, но, по всей видимости, никто не рискнул взять на себя командование. Капитаны кораблей получили перед боем диспозицию, но в ней не предусматривалась гибель короля — главнокомандующего браккарской армией и флотом.

Суда потянулись на северо-запад, теряя скорость из-за ветра бакштаг. Этим воспользовались галеры, выжидавшие до поры до времени под защитой береговых укреплений. Они кинулись вслед уходящей эскадре, словно псы вдогонку за раненым медведем. Моряки налегали на вёсла, понимая, что наконец-то пришла пора расплаты. Ненавистные северяне получат сполна за свою наглость, заносчивость, жадность и вероломство. Догонные пушки палили, не переставая. Жерла охлаждали, окатывая морской водой, которую черпали из-за борта. Их ядра не могли проломить крепкие борта каракк, но сбивали рангоут, рвали такелаж, лишая корабли управления. Несколько судов, отставших от кильватерного строя, взяли на абордаж. Несколько таранили и пустили на дно.

Конечно, браккарцы огрызались. Их можно было обвинять во множестве грехов, но только не в трусости и отсутствии стойкости в бою. Сотни лет островитяне властвовали на волнах и по праву снискали славу лучших моряков среди двенадцати держав. Они метко стрелял из пушек и умудрились потопить полдюжины трагерских галер. Таким образом, пусть с большими потерями, но захватчики ушли в сторону острова Калвос. Да, там их поджидала вторая часть флота адмирала Жильона альт Рамиреза, но никто не брался предугадывать — удастся ли нанести браккарцам ощутимый ущерб и на этот раз.

Ланс с горечью подумал тогда — если бы между державами северного материка царила дружба, если бы правители не косились дуг на друга, ожидая подвоха, а подписали бы договор о взаимной поддержке на суше и на море, то островному королевству можно было бы раз и навсегда сломать хребет, объединив усилия. Да если бы просто вмешалась Унсала, бросив свои каракки на перехват браккарским! Врага зажали бы в клещи… Да хоть бы в том же проливе Бригасир или у калвосских шхер! Но короля Ронжара нашёл кинжал наёмного убийцы, а принц Гедрих лишь готовился к коронации и не обладал полнотой власти. Первый же министр Унсалы — Жедар альт

Горм из Дома Синей Лошади — всегда отличался осторожностью и даже нерешительностью, на взгляд Ланса. Просто удивительно, как он умудрялся на протяжении доброго десятка лет оставаться правой рукой порывистого и резкого Ронжара, чьи поступки и решения зачастую попахивали самодурством. Может быть, дело как раз в разительном отличии их нравов? Там, где король мог бы действовать необдуманно, применять силу и единоличную власть, первый министр поразмыслит и найдёт мягкой решение вопроса, выгодное всем сторонам. Так работают в бою некоторые наёмники, прикрывая спины друг другу.

Но известий с севера, куда ушла браккарская эскадра, пока не было, а Эр-Трагер готовился к похоронам героев, защитивших державу. Моряков и солдат похоронили на кладбищах для простолюдинов. Благородных пранов-офицеров увезли в родовые имения, чтобы оставить навеки в фамильных склепах. А менестрелей решили похоронить на погосте у монастыря Святого Ягена.

Ланс настоял на том, чтобы присутствовать на отпевании покойников, несмотря на ужасную боль в ноге — рана воспалилась и никакие примочки либо притирания не помогали.

Восемнадцать ям, вырытых в красно-буром суглинке, зияли, словно открытые язвы. Запорошивший округу белый снег, чистый, как подвенечный плат, оттенял безысходность, воплощённую в этих последних пристанищах стойких и отчаянных бойцов.

Заупокойную службу вёл сам Жерал альт Кунья из Дома Рубинового Дракона — архиепископ Эр-Трагерский, ныне регент при малолетнем великом князе. Сегодня он сменил лиловую мантию на белоснежную, шитую серебром, фелонь^[4]. Золотая епитрахиль^[5], украшенная символами Веры, и архиепископская тиара довешали облачение. За его спиной выстроились в ряд диаконы в светло-бежевых стихарях^[6] числом не менее двух дюжин и полсотни певчих.

Монастырь Святого Ягена стоял на пригорке, откуда склон круто сбегал к морю. Погост располагался между обрывом и стенами монастыря, на участке суше, открытом всем ветрам. Именно поэтому благородные праны, цвет Эр-Трагера, зябли на холодном ветру, но большинство старалось не подавать вида. Ланса, тяжело опиравшегося на костыли, отчего у него вскоре начали нестерпимо болеть подмышки, окружали флотские офицеры. Васко альт Мантисс играл желваками, заложив большие пальцы за широкий кожаный пояс. Он то и дело поглядывал на менестреля, словно не верил, что тот способен долго устоять на ногах. Чуть дальше замерли офицеры галеры-бастарды «Сильная» капитан Жозу альт Иниго с перевязанной головой и лейтенант Вито альт Габино, «баюкающий» правую руку, перебитую обломком рея во время абордажа тридцатипушечной каракки «Гнев Вседержителя», которую огонь батарей Северного форта лишил управления, расщепив метким ядром рулевое перо.

— Глубочайшей мудростью человеколюбиво всем управляющий и полезное всем подающий, Единый и Сущий, упокой, Господи, души рабов Твоих, ибо на Тебя они надежду возложили, на Вседержителя нашего! — звучным голосом начал заупокойную службу архиепископ Жерал.

— Блажен, кого избрал и приблизил Ты, Господи! Память их и род! Души их среди благ водворятся! — подхватил хор.

Скосив глаза, Ланс посмотрел на лейтенанта Гуалто альт Кирано — отчаянного моряка, которого так расхваливал капитан Васко. Именно он командовал захватом первых браккарских кораблей из пиратской флотилии, что и положило начало нынешней войне. Для такого поступка требовалась немалая храбрость. Ведь верные адмиралу Жильону моряки шли против воли великого князя и запросто могли угодить в опалу, а то и в тюрьму. Жаль, капитан галеры-фусты «Ведущая» Начо альт Рузба никогда уже не поднимет кубок с вином и не расскажет скабрезную историю, которыми так любил потчевать собутыльников в портовых тавернах. Он отправился на дно вместе со всей командой, неосторожно угодив под бортовой залп «Звезды Севера».