Импровиз. Война менестреля
Шрифт:
— Если ты помнишь, суд Вседержителя назначается, когда доводы обвинения и защиты равны и нет никакой возможности доказать правоту той ли другой стороны. Ну, например, виновна или не виновна Реналла.
— Это я знаю. Зачем его назначили?
— Кого?
— Суд.
— Этого я тоже не поняла. Очевидно для того, чтобы определить — брать Реналлу под стражу или нет.
— Уму не постижимо…
— Не могу возразить. Ужасно запутанная история.
— Что было дальше? Жерон написал?
— Написал. Сторону обвинения, представлял Виго альт Баррас — кузен прана Клеана, следовательно,
— Давай без ненужных подробностей!
— Тебе не угодишь, альт Грегор! То ты засыпаешь вопросами, на которые нет ответа, то отказываешься от подробностей.
— Ита! Меня интересуют важные подробности.
— Как ты узнаешь — важные они или нет, если не услышишь?
— О, стигматы святого Трентильяна! Рассказывай, как хочешь!
— Защищать честь Реналлы вышел Кухал Дорн-Куах из Кринта.
— Кухал? Откуда он там взялся?! — Менестрель с трудом удержал челюсть, чтобы не отвисла до воротника нового чёрного бархатного дублета.
— Откуда я знаю? Наверное, тоже нанялся на службу — защищать вожеронцев от освободителей из Аркайла.
— Он, конечно, победил? Знаю этого шельмеца — с мечом в руках это не человек, а ветряная мельница.
— Нет. Кухал погиб. Виго альт Баррас оказался опытным бретёром. Несмотря на полученные раны, сумел заколоть кринтийца.
— Не может быть!
— Что не может быть? Альт Грегор! Я тебе только что прочитала строчку з письма прана Жерона: «Виго альт Баррас оказался опытным бретёром. Несмотря на полученные раны, сумел заколоть кринтийца».
— Кухал погиб…
Ланс помнил их последнюю встречу в Кранг-Дху. Медвежьи объятия, громовой голос. Помнил, как Дорн-Куах настаивал, чтобы менестрель не возвращался на браккарский корабль. Три тысячи болотных демонов! Он же проболтался тогда кринтийцу о своём неразделённом чувстве. Тот ещё предлагал украсть Реналлу…
Вот оно что!
Ну, почему все друзья не прислушиваются к его мнению, а берутся устраивать чужую жизнь, как свою собственную? От чего всё это? От излишней преданности или от пренебрежения мнением друга? Или от глубокого убеждения, что прав только ты? И это ещё лучшие из лучших. Люди чести и совести. Что тогда можно говорить о подлецах и предателях? Тебя размажут, как масло по краюхе хлеба, скомкают, как ненужную записку, Вышвырнут на обочину, как огрызок яблока.
И теперь получается, что ещё один друг погиб из-за него, из-за Ланса альт Грегора из Дома Багряной Розы. Отправился, как ему думалось, совершать благое дело, и напоролся на клинок записного фехтовальщика. В сражении, на поле брани, Кухал разделал бы любого аркайлского бретёра, как кухарка цыплёнка, но здесь был суд поединком, на огороженной площадке, под взглядами толпы. Как и на дуэли, здесь следовало соблюдать определенные правила, изображать благородные манеры, не позволять наблюдателям заподозрить себя в нечестной игре.
— Он погиб из-за меня… — одними губами прошептал Ланс. — Из-за моей нерешительности, из-за моей лени, из-за моей страсти не вмешиваться в течение событий.
— Эй, альт Грегор! — В голосе Иты звенела нешуточная настороженность. — Ты умом не тронулся? Хватит себя корить. Ещё немного и выйдет, что все, кого убили на северном материке за последние
— Я не пытаюсь сравниться со Вседержителем, — ответил менестрель. — Простоя притягиваю несчастья. Любой человек, который оказывается на более-менее долгий срок рядом со мной, обречён на беду. На твоём месте я бежал бы от Ланса альт Грегора, как от чумы. У тебя есть ещё надежда на спасение.
— Лекарям не пробовал показываться?
— Что могут сделать лекари, когда сам Вседержитель бессилен?
— Ты пугаешь меня, альт Грегор. — Танцовщица покачала головой. — Мне рассказывать дальше или хватит уже?
— Что? — Ланс будто очнулся. — Рассказывай, конечно! Что с Реналлой? Жерон писал?
— Написал. Она теперь в темнице. И пран Жерон очень волнуется — не наделает ли глупостей лейтенант Пьетро альт Макос. Ведь после смерти Марцеля альт Родера лейтенант Пьетро кажется ему наиболее подходящим преемником, кому можно поручить вести Роту Стальных Котов… Альт Грегор! Ты меня слушаешь?
— Что? Слушаю, конечно…
Но Ланс соврал. Он уже услышал всё, что надо, и теперь был в мыслях далеко-далеко — на юге Аркайла, во владениях Дома Сапфирного Солнца. Он разберётся на месте со всеми — и с самопровозглашённой правительницей Клариной, и с лейтенантом Пьетро… Да с любым, кто попадётся под горячую руку. Лишь бы добрать в Вожерон как можно быстрее.
Он уже прикидывал, где взять коня, какие припасы потребуются в дорогу. Самым скорым аллюром до границы с Аркайлом дней десять-двенадцать. И там ещё три-четыре. Лишь бы не подвела плохо заживающая рана.
Погрузившись в размышления, он и не заметил, как в карету подсели капитан Жозу и лейтенант Вито. Повозка затряслась по разбитой и смёрзшейся причудливыми глыбами дороге. Кони шли шагом, иначе или дышло оторвалось бы, или сама карета засыпалась бы по досточке. Не езда, а мучение. Каждый раз, когда Ланса подбрасывало на сидении, нога отзывалась нестерпимой болью — будто раскалённый прут приложили. Чуть полегче стало уже в самом Эр-Трагере, на брусчатке. Тоже тряско, но предсказуемо, ведь камни, ныряющие под колёса, теперь не отличались размерами. Менестрель даже приноровился приподниматься в такт «прыжкам» кареты. Как на рыси всадник подстраивается под движения лошади.
Ита молчала, отвернувшись к стене.
Офицеры поначалу пытались разговорить попеременно то её, то Ланса, но вскоре оставили бесплодные попытки. Пусть думают, что причина молчаливости кроется в скорби о погибших друзьях, а не в невежестве.
Менестрель почти не смотрел в окошко, поэтому слова Иты: «Золотой дракон!» застали его врасплох. Ланс встрепенулся, схватился за костыли.
Лейтенант Вито выбрался из кареты первым, помог спуститься хромому аркайлцу.
— Спасибо, друзья мои! — кивнул Ланс, чтобы окончательно не прослыть самовлюблённым и нелюдимым мерзавцем. — Ита! И тебе спасибо за всё! Может быть, свидимся когда-нибудь!