Имя для планеты

Сухачевский Олег

– Галку держат отдельно. Она редко встречается с людьми, но её можно увидеть ежедневно. Она раздаёт еду.

Бэк кивнул, он вспомнил невысокую фигурку раздатчика пищи. Да, этим человеком могла быть девушка, но точно ничего сказать невозможно – проклятые балахон с капюшоном скрывали всё.

Вечером Бэк постарался явиться на ужин позже обычного и ещё задержался в трапезной, якобы, увлечённый диалогом с пастырем. Разговаривая, он время от времени искоса поглядывал на фигуру раздатчика и к концу беседы уже не сомневался, что под мешковатым балахоном скрывается девушка. За пищей он подошёл последним.

Едва раздатчица занесла половник над

его миской, как он тихо, но отчётливо произнёс:

– Гала Градова, в девичестве Бойдд.

Девушка вздрогнула, как от удара и замерла с половником, занесённым над миской.

– Не подавайте виду, – также негромко продолжил Спурт. – Я друг вашего мужа, он ищет вас. Накладывайте дальше, не привлекайте внимания.

Галка плюхнула на поднос с отделениями гороховую кашу, налила красноватого питья в гранёный стакан и впервые подняла глаза. Из-под капюшона блеснули рыжие волосы.

* * * Облетев астероид с другой стороны, мы опустились. Наш разбитый корабль находился на равнине, усеянной редкими валунами, а ближе к склону, согреваемому слабыми лучами местного светила – грозные конусы термофилов. Здесь всё было по-прежнему, да и что могло случиться? В космосе происходит мало событий, здесь нет эрозии, а столкновение с метеоритом – редкое явление. И через пятьсот, и через тысячу лет тут ничего не изменится. Внутри тоже всё было по-прежнему, а в отсеке с кислородными баллонами – темнота и запустение. Даже аварийное освещение не работало. В свете переносных фонарей наши мятущиеся тени нагнетали неясную тревогу. К счастью, кислородные баллоны во время нападения термофилов не пострадали. Маленькая тяжесть астероида была нам на руку, Пат и я подхватили каждый по баллону. Наверно, можно было взять второй и нести оба под мышкой, но масса баллонов оставалась прежней. Несущего вполне могло занести на повороте, он мог уронить и расколоть баллон. Рисковать не стоило… Шольц остался снаружи – сторожил окрестности от возможного интереса каменных 'теплоядцев'. Когда мы появились наружу, нагруженные баллонами, он промолвил:

– Пока тихо… Много там?

– Семь штук. Ходки три-четыре, – ответил Пат.

– Оставьте баллоны здесь, я их сам занесу в шлюпку. Не хочу стоять без дела, – предложил Генрих. – Время надо беречь.

– Давай, только не прогляди гостей.

– Буду следить… – пообещал Шольц.

Мы сделали ещё несколько рейсов, за последним, седьмым баллоном я отправился один. Не знаю зачем, я заглянул в свою каюту и посветил фонариком на бокс, где находился мозг Тристана. Рухнувший шкаф по-прежнему упирался углом прямо в центр бокса. Наверно, будь Тристан с нами, нам не пришлось бы таскать баллоны самостоятельно. Он смог бы сделать это быстрее. С его-то силой…

Когда я вышел наружу с последним кислородным баллоном на плечах, друзья сказали мне встревоженно:

– Что задержался? Мы уж начали беспокоиться…

– Да так, задумался, – смутился я. Зачем им знать, что я замечтался о помощи биомата?

– Смотри, – Шольц указал рукой. – Видишь, зашевелились…

Я взглянул, куда показывал Генрих. У дальних скал наблюдалось какое-то медленное движение.

– Пора делать ноги, – предложил я.

Никто и не спорил. Когда мы поднялись над каменистой поверхностью

малой планеты, Генрих сказал:

– Сейчас прибудем на место, я попробую починить излучатель и свяжусь с друзьями. Теперь нас точно вытащат…

– Слушай, Генрих, не надо пока связываться, – попросил я.

– Почему? – удивился учёный.

– Есть у меня одна идейка… Может быть, мы и сами выберемся. Без посторонней помощи.

* * * Бэк пошевелил головой и застонал от боли.

– Тихо, тихо, милый… – услышал он шёпот рядом и вдруг вспомнил всё.

Тот день начался, как обычно. После завтрака он отправился выполнять обычную работу – выгребать дерьмо и мусор из коровника. Да, здесь был такой анахронизм, как рогатый скот. Руководители секты считали, что подобное занятие способствует смирению, а скорее всего, не знали как занять многочисленную братию, которой не находилось работы в лабораториях. Тупой труд как нельзя лучше способствовал умственному оскудению – конечной цели всех сект.

Бэк исправно копался в экскрементах животных весь день, а после работы и душа, как полагалось честному послушнику, явился на вечернюю проповедь. Тогда всё и началось.

Проповедником сегодня снова был отец Арсений. Одетый в стандартный чёрный балахон с капюшоном, он вещал с кафедры:

– Братья и сёстры! Мы трудимся здесь, не покладая рук, чтобы исполнить предначертания Господа, которые открылись основателям нашей церкви в миг божественного откровения. Мы стремимся улучшить грешную природу человека, пробудить то, что заложено в нём божьей десницей от века, но коварно сокрыто сатаной. Мы преисполнены усердия и уверены, что Господь не оставит своими заботами тех, кто честен и трудолюбив. Но!

Проповедник назидательно поднял палец вверх и возвестил:

– Братья и сёстры! Пара нечестивцев проникла в нашу обитель, выдавая себя за усталых путников!

Толпа послушников возмущённо загудела. Бэк напрягся, ему не понравилось начало.

– Верные долгу веры, мы дали им приют, обогрели и напитали. Чем же ответили нечестивцы на нашу заботу? Предательством! Пока мы согревали их тела, они вынашивали коварные планы. Пока мы омывали им ноги, они обдумывали как бы удобнее всадить нож нам в спину. Пока мы беспокоились, как спасти их заблудшие души, они прикидывали, как подороже продать нас дьяволу. И я хочу спросить вас, братья и сёстры, чего заслуживают предатели?

Гул возмущения усилился.

– Я не слышу! – сообщил отец Арсений.

Гул перерос в злобные крики.

– Смерти? – уточнил человек на кафедре.

– Да! – выдохнула сотня глоток.

– Смерти???

– Да!!! – взревела толпа.

Несколько секунд проповедник торжествующе оглядывал толпу, наслаждаясь властью. Он знал, что стоит ему сказать лишь слово, и толпа разорвёт любого, на кого он укажет.

– Нет! – протестующе взмахнув руками, наконец, возразил священник. – Нет, братья и сёстры! Не тому нас учит Господь…