Имя для ведьмы. Трилогия
Шрифт:
— Ну…
— И, значит, ты помнишь, что в них написано?
— Живи и помни!
— А скажи, книги-оборотни тебе попадались? Букс аж подпрыгнул.
— Долина страха! — заверещал он. — Репортаж с петлей на шее! Страдания юного Вертера!
— Ладно, понимаю твои эмоции. Ты можешь определить такие книги, в которых бы говорилось об инициации ведьм?
Букс недоуменно смотрел на меня.
— Где ночует зимний ветер? — спросил он.
— Да нет же, — занервничала я. — Мне нужно знать содержание книги…
И тут меня осенило.
— Ты запоминаешь только названия,
Что ж, еще одна попытка до ночи Становления Звезды обойти ненавистный обряд не увенчалась успехом. Значит, и впрямь судьба.
— Знаешь, малыш, мы, возможно, не скоро встретимся.
Мордочка Букса выразила огорчение.
— Траур — участь Электры, — прошептал он.
— Похоже, ты прав. Но ты не скучай. И, если сможешь, постарайся еще запоминать не только заголовки, но и содержание книг. Мне это только помогло бы.
— Хорошо! — бумажным голосом воскликнул Букс. Пригодилось ему название поэмы Маяковского.
— Мы еще встретимся, только в полнолуние. Старайся не попадаться никому под ноги, а то библиотекари — женщины нервные, начнут поголовно в обмороки падать…
— Люди — значит люди, — философски заметил макулатурный и полез под стул, на котором лежали пачки прошлогодних газет.
— Ну, я пошла…
Я направилась прочь из хранилища, услышав вслед:
— И это все о нем…
Ночь Становления Звезды, или Майский канун, для всех тех. кто практикует магию, является, чем-то вроде церемонии вручения «Оскара» киноактерам. Только в отличие от голливудского шоу это событие всегда происходит в хрестоматийно известную Вальпургиеву ночь — тридцатого апреля. В двадцать пятом часу по брокенскому времени Черная Звезда является избранным и отмеченным печатью волшбы. Из простых смертных ее видели только случайно и то по недосмотру Трибунала Ведьм несчастные Коперник и Бруно. Галилей тоже имел неосторожность наблюдать Черную Звезду, но был в этот момент изрядно пьян (земля под ногами у него так и вертелась) — это и спасло ему жизнь. Теоретики оккультной астрономии утверждают, что в корне этого явления лежит избыточная протомагия, когда-то задействованная при сотворении мира. Это спорный вопрос, особенно если учесть концепции немагического научного лагеря. Но для ведьм существование данного небесного тела является столь же неопровержимым фактом, как и наличие у избы пятого угла.
Вообще Вальпургиева ночь, в отличие от, например, Ночи выбора Госпожи, является абсолютно неофициальным мероприятием. И ведьмы, ворожеи и гадалки, стройными рядами, с транспарантами, лозунгами и флагами поднимающиеся на близстоящие горы, участвуют в этом веселье добровольно, заранее украшаясь алыми бантиками, бутоньерками из ландышей и волчьих ягод. Ничего не поделаешь — весна!
Накануне знаменательной ночи я вынесла мусор, прибралась в квартире и на всякий случай сказала соседке, что на несколько дней уезжаю погостить к подруге. Кто знает, как долго я буду приходить в себя после Обряда Тринадцати…
Тридцатого aпреля за полчаса до полуночи я, природная ведьма Виктория, заперлась в
— Спокойствие, только спокойствие! — сказала я себе и пошла из ванной нагишом, тщательно выключая за собой свет.
— Приступаем к следующему этапу, — пробормотала я почему-то непослушным языком и поудобней расположилась на кровати. Руки — в стороны, ноги — на ширине плеч, замечательная зарядка для практикующей ведьмы… Так, не отвлекаться, произносить слова Призыва медленно, страстно, с придыханием:
— Я призываю вручающих Силу, носящих в чреслах своих огонь, в руках своих камень и в головах своих ветер. Придите и воззрите! Придите и обладайте! Ваш дар — за мое тело, ваша Сила — за мое тело! Я зову…
В комнате стало трудно дышать. Воздух был плотным, осязаемым и темным, в нем проскакивали оранжевые искры. Наступал двадцать пятый час. Пора.
Я поднесла к губам маленький аптечный пузырек и быстро выпила его содержимое.
— Я жду… — громко проговорила я и добавила уже тише, погружаясь в непонятное беспамятство: — Вы пооперативней со мной, ребята…
Я лежала на траве и спокойно любовалась выгибавшимся надо мной небом. Оно было безоблачным и такой густой синевы, какой раньше мне видеть не приходилось. А еще…
Еще были птицы.
Я слышала, как томно рассыпает трели соловей, как тоненько высвистывает иволга, как переговариваются синицы. Я вдруг поняла, что могу отличить голос одной птицы от другой точно так же, как отличаю людские голоса. Это открытие столь поразило меня, что я поднялась. И первым делом обратила внимание на то, как я одета.
Странно. Это совершенно не мой стиль — длинная, в складку, черная атласная юбка, белоснежная шелковая блуза с матросским воротником. По краям воротник вышит золотисто-голубой строчкой. Красиво… Правда, туфель у меня на ногах почему-то нет. Впрочем, это ничего не значит, тут такая трава, что пройтись по ней босиком — сплошное удовольствие. Я еще раз оглядела себя. Да. Вылитая гимназистка. Смолянка. Выпускница института благородных девиц.
С косами.
Я же всегда коротко стригла волосы, предпочитая отдавать прическе минимум своего времени. А тут… Две роскошные черные косы спускались мне на грудь почти до колен. Я на всякий случай подергала себя за волосы. Не парик. Интересное со мной произошло превращение…
Да разве это главное! Кругом такая красота…
Я стояла на опушке небольшой березовой рощи. Березы, как на подбор, все были стройны и белоствольны. В их длинных густых ветвях запутывались солнечные лучи и пестрыми бликами падали на траву. Как странно. Ведь там, у меня, конец апреля. А здесь (где бы ни было это здесь) — уже настоящее лето. Настоящий летний вечер. Солнце клонилось к закату, и откуда-то веяло прохладой близкой реки или озера.