Имя нам — легион
Шрифт:
Он молчал. Соображал, стану ли я его “мочить” прямо сейчас, при свидетелях.
— А если это мои сообщники? — припугнул я. (Они, кстати, словно нарочно, грянули в этот момент с веселым остервенением: “Охуе… Ох, уехал мой любимый…” — под аккомпанемент двух звонких, но расстроенных гитар. И никого, надо думать, кроме себя, уже не слышали. И было это мне, конечно, на руку.)
Я мотнул головой:
— Слышишь? Шумовая завеса — что надо! Да, Юра, забрался ты сдуру, можно сказать, в серпентарий, и выбраться из него живым будет теперь для тебя оч-чень проблематично. Ты не думай, я против тебя лично тоже ничего не имею. Ровным счетом. Но отпустить
— Кончай болтать, — окрысился он. — Бей скорее.
— Как скажешь. — Я коротко замахнулся.
— Погодите, Фил, — раздался голос Игоря Игоревича. — Мне, кажется, есть что предложить Юрию.
Я облегченно вздохнул. Признаться, рука моя на поверженного антагониста подымалась с трудом, а опуститься — смогла бы?
Не уверен.
ЧАСТЬ 2
ГЛАВА 1
Мы ползли, по-собачьи хвосты подобрав,
К небесам удивленные морды задрав:
Либо с неба возмездье на нас пролилось,
Либо света конец — и в мозгах перекос, —
Только били нас в рост из железных стрекоз.
Я первый вбежал по упруго поддающемуся под ногами пандусу и повалился в свое кресло. Поерзал, устраиваясь поудобнее, вогнал “Дракона” в фиксаторы и задвинул страховочный корсет. Мягкие дуги и валики корсета прижали колени, плечи, грудь, в лицо ударила струя прохладного свежего воздуха.
Первое боевое задание! А ведь месяца еще не прошло с того дня, когда был подписан контракт. Чтоб унять возбуждение, я не нашел иного способа, кроме проверки действия наручных ножен. Да, Сергей Данилович постарался! Стоило мне согнуть кисть до щелчка предохранителя и развернуть ее наружу, как захваты на запястье разошлись, и нож мгновенно выдвинулся вперед, остановившись точно напротив ладони. Я сжал рукоятку и повернул кисть обратно, высвободив клинок из тесного паза между подпружиненными щечками. Хитрая система рычагов немедленно вернулась в исходное положение.
— Хорош баловаться! — цыкнул на меня Генрик. — Убирай железяку, пока кого-нибудь не поранил!
Я пожал плечами и повторил те же процедуры. Ножны выдвинулись, я практически без усилия завел “Рэндал” в паз, и конструкция вновь сложилась, разместившись вдоль предплечья. Я потряс кистью, согнул руку в локте, изобразил апперкот в голову и отдачу воинской чести. Нож нисколько не мешал.
— Готовы? Через двадцать секунд стартуем, — раздался звучный голос Анатолия Анатольевича — батал-куратора нашего взвода и, соответственно, представителя группы военно-технической поддержки Легиона. — Отсчет пошел.
Я сдвинул лицевой щиток до уровня переносицы и оскалился: “Бей жукоглазых!”
Транспортер приподнялся над землей и, мягко взревев, полетел вдоль белой дороги. Ворота были распахнуты. Через полнообзорный блистер кабины я разглядел дядьку Сильвера. Он махал нам своим беретом. Мы все замахали ему в ответ. Он, разумеется, этого не видел, но знал об этом наверняка.
Как только
Прямо по курсу транспортера, словно гигантский неправильный цветок, распустившийся на изогнутой телескопической мачте перфоратора, висела метрах в полутора над землей пузатая черная клякса со светящейся золотой каймой. Чем ближе мы подлетали, тем ярче сияла кайма. Наконец клякса заслонила собою все, и транспортер нырнул в черноту — как в воду. Заклубились миллионы серебристых пузырьков, нас тряхнуло несколько раз. Секунда — и мы вынырнули в обычном мире.
Только в каком?
Под низким хмурым небом расстилалась равнина — гладкая, без сколько-нибудь заметных неровностей рельефа. Равнину сплошь покрывала буроватая стелющаяся растительность, лишь кое-где на ней виднелись проплешины, присыпанные блестящим белым песком и с торчащими из центра “усами” многометровых “бамбуков”. Это ждали своего часа боевые перфораторы. Навстречу нам летела редкая снежная крупа. Одним словом, был этот кусок параллельного мира чем-то вроде тундры.
Мелькнул табунок животных. Завидев вереницу транспортеров, они не бросились бежать, а легли — и сразу исчезли, слившись с растительностью. “Интересно, — подумал я. — Похоже, что зверушки знакомы с воздушными хищниками. Вот бы посмотреть на такого орлика!”
Наш транспортер пошел на посадку неподалеку от одного из стеблей “бамбука”. Другие — разошлись широким полукругом, преимущественно вправо от нас. Мы, таким образом, оказались почти на самом фланге.
— Держись возле меня, — сказал Генрик и совсем другим, откровенно “командным” голосом рявкнул: — Взвод! Земля!
Корсеты откинулись, щелкнув замками, и мы выскочили наружу, натягивая тонкие согревающие перчатки. Транспортер взмыл и завис на высоте метров десяти-пятнадцати над нашими головами. Без единого слова легионеры развернулись цепью и нырнули в жесткое переплетение красноватых веточек с твердыми, мелкими, как у брусники, листочками.
— Капрал, оптику еще не выключил? — спросил Генрик.
— Нет.
— Ну, смотри: триста — триста пятьдесят метров от нас, направление юго-юго-запад. Видишь нору? Сейчас крысы посыплются.
Я развернулся к югу. “Клякса” канала была значительно крупнее той, каплевидной, через которую мы с Генриком ходили на разведку. И даже той, через которую мы прилетели сюда. Последняя, кстати, была входом в “червоточину”, пронизывающую сразу десятки миров, если не сотни, и являлась творением перфоратора Больших Братьев. А эта — природным образованием. Золотой бахромой она была не богата, и цвет ее был побледнее — скорее темно-серый, чем черный. Она касалась одним из “потеков” земли, и в месте соприкосновения клубился пар.
“Есть, пошли, родимые”, — сухо сказал кто-то.
Из канала начали выпрыгивать розовые фигуры хонсаков. Сразу, едва ступив на землю, они разбегались в стороны, приседали, выставив вперед длинные стволы пищалей и поводя усами. Я с удивлением заметил, что цвет их панцирей начал меняться — темнел, приобретая окраску окружающей растительности. “Ого, никак мимикрия?! Вот те на! А меня никто не предупредил!”
— В прятки решили поиграть, — сказал Генрик. — Ладно. Все равно условия мы диктовать будем, — и приказал: — Четвертый взвод! Сканеры — на тепло и запах!