Имя Нормы

Акулова Янга

– Да мне всё равно на кого я похож! – он помолчал. – Было всё равно. А теперь у меня ещё больше работы, чем раньше. Я должен обеспечивать…

– Подзарядку?

– Перестань! Хватит этой чуши!

– Тогда я – копия? Искусственная копия той актрисы?

– Да нет же! Ты – она! Как ты можешь быть кем-то ещё, если нейроны твоего мозга сохранили память о том, кто ты. Ведь не отшибло тебе память?! Этот-то блок воспоминаний как раз недоступен никакой… фальшивке. Ну, как доказать тебе?.. Нет таких критериев, которые показали бы идентичность, некому ещё было их разработать. Но… Если бы не совпали наши ДНК и Х-хромосома, я

бы не смог добиться… возвращения.

– Ты опять про то, что ты мой сын? – увидев, как Крис, жёстко сжав губы, резко отвернулся от неё, она добавляет чуть мягче. – Тогда ты должен показать мне папку «Норма», чтобы я хоть что-то поняла.

Есть такой спорт. Гонки на магазинных телегах. В огромных супермаркетах они им под стать так огромны, что на них можно прилечь верхней частью туловища, да так и ехать – особенно тому, у кого с ногами не всё хорошо. Но Крис не был в чемпионах. Даже с такой «каталкой» он совершенно выбился из сил, когда было куплено всё необходимое. Уж он-то вовсе не был шопоголиком. Как раз таки ярым шопоненавистником.

В походе в магазин ему виделась пугающая первобытность: только древние люди выходили в поле или в лес с копьём и каменным топором, а теперь в супермаркет с телегой и банковской картой. Его покупки обычно совершались виртуально с доставкой в реальность. И даже они тяготили его. Вся-то суета ради права переступать порог лавки с запасами еды, чтобы насытившись, в самозабвении продолжать суету.

Он близок к обмороку. Ряды и полки превратились во что-то уплывающее за горизонт и невозможное для восприятия, пёстрые этикетки слились в одно грязное враждебное пятно. «Где выход? Помогите!» Крис озирается по сторонам и вдруг понимает, что Нормы нет рядом. А только что была.

Отчаянные гонки без правил на каталке, расталкивая и наезжая на другие неповоротливые телеги, делая заезды в каждый из бесконечных рядов. Костюма с капюшоном серо-голубого цвета нет нигде.

«Я сейчас закричу!» Обливаясь потом, Крис катит тележку, доверху набитую тряпьём и упаковками, неведомо куда, чтобы только не упасть… когда вспоминает о телефоне.

Ответили не сразу. После того, как Крис раз в третий выкрикнул свой вопрос, с потерянностью и непониманием в голосе «чего от неё хотят?», Норма смогла наконец назвать свои координаты. «Отдел игрушек».

«Игрушек!?»

Сидя на корточках, ребёнок, предоставленный сам себе, перебирает одну куклу за другой, все они в одёжках королев бурлеска. С головёнками, оправленными в подобие причёсок кино-Мэрилин-Нилирэм и лицами-карикатурами на неё же.

– У неё… мои волосы. Ну да, у меня были такие, – показывает Крису экземпляр блондинки с неестественно пышными закрученными волосами и остекленевшим взглядом. – Как же это?..

Крис, тут же забыв про смертельную усталость при виде Нормы, пытается говорить почти бодрым голосом.

– Очень просто. Сделали специально, как у тебя, все ведь видели твои фотографии. Расхожий товар.

– Товар? – она непроизвольно хмурится, но тут же заявляет, – Давай, купим эту.

– Господи, ты что!? Ночью ведь не уснуть, так она безобразна!

«Вот этого бы точно не надо!»

– Именно потому. В ней всё уродство той жизни. Мой портрет самой пустой и отвратительной женщины. Они говорили, что я была такой. Они видели только такую.

«Нет, этого нельзя допустить!»

– Послушай, если

это так, на кой тебе напоминание об этом? Мазохизм? И к тому же она уродина сама по себе, эту Барби давно уже не покупают, если хотят вырастить девочек без отклонений.

Норма продолжает сидеть, глядя куда-то вдоль длинного ряда с игрушками, вряд ли слыша Криса. Безобразная подделка прижата к груди.

– Я помню это розовое платье. Бесподобное, правда? – умилённо поворачивает куклу так и сяк. – Шёлк назывался «Кожа ангела». Только подумай! Ангела! Где оно сейчас, моё платье? Хотя… не было оно моим. Оно принадлежало студии. И я принадлежала студии вместе с этим платьем.

Обратный путь был совсем не похож на путь «туда». Нет, путь был как путь, но попутчики из собеседников, которые не могли наговориться, переродились в глухонемых. Норма теперь не одна. На её коленях лежит пошлая коробка с дурацким окошком. В нём виднеется кусок пошлой пластмассы с пластмассовыми глазами и волосами. «Гнусное создание!», – Крис не смотрит в их с Нормой сторону, понимая, что может сорваться, схватить эту коробку и швырнуть её в окно. Норма погружена в свои мысли, не похоже, что радужные, смотрит прямо перед собой на незнакомую ей дорогу.

– Я не хотела по телефону… – толком не причёсанная Ирэн, очки вот-вот свалятся с носа, оглядываясь по сторонам, лепечет срывающимся шёпотом. – Это касается Нормы.

– Что ещё? Быстрей говори, пока она в ванной. Устали до одури от этого шизопинга.

– Биохимия крови… Я расстроена ужасно. Перепроверю ещё, лучше узнать наверняка, как можно раньше. Пока в лимфоцитах превышение как раз того, что указывает на предрасположенность…

– Нет, нет! Лучше молчи. Снова наследственность? Не может быть! Я же это обходил. Чёрт! Её мать дожила до 82-х, шизофреники столько не живут. Она всех обвела вокруг пальца, актриса чёртова, почище оскароносных. Лишь бы ни о ком не заботиться. Повесила проклятье над Нормой «не сойти с ума, как мать», и та погибала именно от этого страха – сойти с ума.

– Мало того, что бросила её, так ещё и обманула родная мать! Уж если алкашу-папаше, первому её мужу, позволили забрать у неё обоих детей, то какая же она была мать? Ты же знаешь, у Нормы были сводные брат и сестра?

– Знаю. И знаю, что её сестра росла настолько здоровой в другой семье, что прожила больше ста лет в абсолютно здравом уме. Я не допущу этого… – сжав кулаки, Крис меряет комнату неверными шагами.

– Чего?

– Не допущу этой отравы в таблетках, чтобы они во второй раз разрушили её. Тогда зачем я? Зачем всё это было? Я выжил, чтобы вернуть её, мою маму…

– Крис!.. – Ирэн прикрывает ладонью непроизвольно разинутый рот. Тихонько опускает руку, глядя на друга с сочувствием. – У меня были такие догадки… Зная, где ты родился и когда, и сколько боролись за твою жизнь. Это ни на что… Ну, и нечего раскисать! Может, не так и непоправимо, раз ты, как никто, владеешь, даже не знаю чем… – прислушивается к чему-то. – Слушай, что она там делает битый час? И шума воды не слышно.

На стук никто не откликается, Ирэн с опаской приоткрывает дверь в ванную комнату… Норма в новом купальном халате нежно-розового цвета сидит на полу перед полной ванной, одной рукой окунув в воду голую куклу, другой сосредоточенно пытается продрать щёткой её жёсткие капроновые волосы, которые не хотят поддаваться.