Имя приказано забыть
Шрифт:
– Черт возьми, охламоны! Развесили уши. На ужин построение.
Старлей оглядел солдат, которые не проявили энтузиазма от его ругани, глянул на неизвестных ему людей – капитана и еще кого-то в гражданской одежде, и добавил:
– Взво-од, становись! В казарму, бегом, марш!
Команда была произнесена бодрым, почти пионерским голосом, но выполнена с откровенной прохладцей и не так быстро, как произносились слова. Доктор Шинкуа, прерванный в самой середине интересной лекции, от такого поступка слегка растерялся и, мигая глазами, посматривал
– Извините, уважаемый. Мы на ужин опаздываем. Приходите вечером к нам в казарму. Для всей роты расскажете. Это же интересно.
– Это куда? – не понял китаец.
Старший лейтенант показал пальцем на длинное одноэтажное здание неподалеку. Доктор несколько раз кивнул, таким образом обещая нанести визит.
Взвод нестройной колонной побежал в сторону казармы.
– Доктор, вы становитесь популярной личностью, – улыбнулся Сережа Яблочкин.
Шинкуа улыбнулся в ответ и чуть виновато спросил:
– Можно вас попросить… Один короткий звонок по «мобильнику».
– Бога ради. – Майор пожал плечами и протянул доктору свою трубку.
Доктор Шинкуа несколько раз что-то нажимал, не совсем понимая, как «мобильником» пользоваться. Потом протянул трубку хозяину:
– Извините, я не умею. Вы не наберете номер сами.
– Пожалуйста.
Доктор назвал четырехзначный номер.
– Код города, – сказал Яблочкин. – Вам куда нужно звонить?
– В Приволжский.
Яблочкин набрал код города и номер. Отдал трубку доктору. Ответили не сразу. Но когда ответили, доктор Шинкуа долго извинялся перед какой-то тетей Валей, и просил ее кормить бродячую кошку, которая каждый вечер приходит к его крыльцу. Разговор, с точки зрения русского человека, казался пустым, и Яблочкин на пятьдесят процентов списал его на черты характера, свойственные китайцу. На пятьдесят же процентов продолжал его подозревать.
– Извините, если я вам не нужен, я продолжу занятия, – сказал доктор, дождался кивка и отошел от офицеров на середину газона.
Яблочкин с Сергеевым сели на скамейку неподалеку.
– Ты обратил внимание на его манипуляции с трубкой? – спросил капитан.
– Обратил. Пальцы бегали по клавишам быстро. Что-то он, возможно, делал. Может быть – пытался сделать.
– Проверь.
– Не на глазах же у него.
Но трубка сама дала о себе знать. Короткий сигнал информировал о прибытии SMS-сообщения. Яблочкин прочитал.
– Вот он что-то и понажимал здесь…
– Что там?
– Сообщают, что мой телефон подключен к системе GPRS. А мне это нужно? Я вообще не знаю, что это такое.
– Это – Интернет, – объяснил довольный событием Сергеев. – Можно прямо с трубки выходить. Можно через трубку подключаться к компьютеру, можно к спутниковой антенне. Но через трубку выходить в Интернет проще всего.
– Какое отношение моя трубка может иметь к доктору? – не понял Яблочкин. – Мог он случайно набрать запрос на подсоединение?
– Мог, – согласился капитан. – А мог и не случайно… Только зачем? Постарайся
Доктор Шинкуа закончил упражнения. И направился к офицерам.
– Можно мне присесть с вами?
– Места всем хватит, – приглашая, Сергеев жестом показал на скамейку.
Доктор сел прямо, не прислоняясь к спинке.
– Вы хорошо знаете ушу? – поинтересовался Яблочкин.
– Я не помню, – сознался Шинкуа. – Это где-то внутри, там… – Он легонько постучал себя по голове, а потом и по груди. – Там что-то говорит, делай, Шин, так. А зачем, моя не помнит.
– Здоровья хочется, – сделал вывод капитан. – Здоровья всем хочется интуитивно. Даже мне порой, хотя я не помню, когда после училища зарядку делал.
– Зарядку делать надо, – нравоучительно произнес Шинкуа.
– А где вы учились этому китайскому искусству?
– «Китайскому»… – повторил доктор Шинкуа. – Моя не помнит, кто я… Вы сказал, что я колумбиец… Раньше мне говорили, я – китаец… Кто я?
Он постарался заглянуть Яблочкину в глаза, чтобы тот увидел всю тоску, скрывающуюся за вопросом. Любой нормальный человек, задавая себе такие вопросы, просто обязан испытывать тоску. И тоска явственно читалась во взгляде.
– Это нам сказать сможете только вы, когда вспомните. – Яблочкин изобразил во взгляде сочувствие и понимание.
– Я могу вспомнить? – с откровенной надеждой и болью спросил Шинкуа.
И эти надежда и боль были настолько явственны, что Яблочкину очень хотелось бы поверить своему подопечному.
– Я не врач, но я не вижу причин, по которым вам не удалось бы вспомнить все, если вы вспомнили свою работу. Как так получилось, что вы вспомнили работу? Все, что касается генератора неравномерной плазмы. Ведь это произошло не случайно. Надо искать аналогию.
Шинкуа ненадолго задумался.
– Я ничего не делал… Приехала клиент… Пожаловался на ментов… Штрафуют его… С радарами стоят… Шин подумал и решил, что сделает… Я не вспоминал, я просто делал.
– Вы опять говорите – Шин. Может быть, Шин – это ваше настоящее имя? Или только часть вашего имени… Может быть, мы будем звать вас привычно – Доктор Шин? И это поможет вам вспомнить.
Пауза длилась долго.
– Шинкуа мне больше нравится, – наконец, решил китаец, прислушался к себе, словно про себя повторял то и другое имя, и повторил: – Хуахин Шинкуа…
Из столовой строем шла группа солдат.
– Меня в казарма позвали, – сообщал китаец. – Про ушу рассказать. Я пойду.
– Это другие солдаты, из другой казармы, – сказал капитан Сергеев.
– Тогда я погуляю. – Шинкуа явно не хотел больше оставаться в обществе офицеров.
Они вернулись в общежитие, и Яблочкин сразу позвонил подполковнику Лаврову. Попросил того послать в казарму для наблюдения за Шинкуа своего человека.
Уже поздно вечером подполковник Лавров сам зашел к Яблочкину в комнату.