Имя приказано забыть

Самаров Сергей Васильевич

– Рапсодия, я – Бандит! Сижу против прохода. Обейда здесь. Считаю группу по головам. Не хватает пары ребят. Потерялись в пути. Боюсь, что заблудятся. Будь осторожнее.

– Понял, Толя, спасибо.

Сохно со своим опытом разведывательно-диверсионной работы думает точно так же, как полковник Согрин. Он специально выбрал позицию, чтобы пересчитать «по головам» боевиков. Думал, значит, о том, что Обейда может оставить засаду. В этом Игорь Алексеевич ни минуты не сомневался. Но вот что с самой засадой делать? Дождаться девушку, обойти по большому радиусу и оставить у себя за спиной пару вооруженных противников? И при этом не знать, когда люди из засады пожелают сняться и сблизиться с тобой, и каждую минуту ожидать выстрела в спину?

– Толя, что посоветуешь?

Сохно без объяснений

понял, относительно какого вопроса спрашивает совета командир.

– Не оставлять же их за спиной, – категоричным тоном посоветовал Анатолий.

– А Абу Обейда?..

– Что Абу, что Обейда… Какая разница! Обеспокоится? Ну и хрен с ним. Он и без того неспокоен. Потому и оставил засаду. Ждет того, кто за ним идет. И совсем не удивится, если ты уложишь его ребят. Я даже могу предположить, что он оставил в засаде тех, кто ему надоел. И он, кроме того, наверняка ждет появления в районе испытаний «чайников». Земля слухами полнится. И он наверняка о прибытии «чайников» знал.

– Командир, – вмешался в разговор Кордебалет. – Я вижу людей, которые, скорее всего, ждут Абу Обейду. Семь человек. Национальность определить не могу. Насторожено поглядывают в сторону прохода.

– Сейчас определишь, – подсказал Сохно. – Обейда вступил в проход. Вперед послал разведчиков, сам идет в тридцати шагах позади. В полной боеготовности. Прикрыл фланги. Я бы даже подумал, что он готовится к столкновению.

– Он, как всегда, очень боится попасть в ловушку, – решил Согрин. – Но выставил ловушку для меня, принимая меня за «чайника».

– Разберись, командир, с этой ловушкой, разберись. Хочешь, я вернусь в подмогу.

– Не надо. Я думаю, он снимет засаду, как только встретится с американцами. Главное, чтобы твоя подружка не начала не вовремя песни петь. Она как раз ко мне подходит. Тихо, ты, плясунья. – Последнее восклицание явно относилось к подошедшей «попутчице». – Ложись носом в траву и не дыши.

– Вижу разведчика Обейды, – доложил Кордебалет. Выходит из прохода. Где его учили так воевать? Прыгает, как козел, во все стороны ствол выставляет. А сам, как мишень. Прости, командир, за желание. Но просто руки чешутся из козла козу сделать. Одним выстрелом лишить его некоторых характерных признаков.

– Руки о ствол дерева почеши, – посоветовал Сохно. – Это помогает.

– Что вторая группа? Встречная. – Полковник предпочитал конкретные разговоры.

– Присматриваются, пока не выходят. Ага… Вот… Разведчик вытаскивает зеленую тряпку, цепляет на ствол, как знамя, машет три раза, опускает. Еще два раза… Так… Выходит один… Что-то спрашивает… Разведчик показывает за спину. Поворачивается, уходит… Да, кажется, сам Абу Обейда появляется. Темно. Разобрать не могу. По фигуре – он. Теперь из новой группы выходит второй. Подходит… Обнимаются с Обейдой, как старые друзья.

– Рандеву линкоров состоялось, сейчас сойдутся эскадры, – прокомментировал Сохно события, которые не видел.

– Точно! Выходит новая группа, выходят и парни Обейды. Обейда что-то по переговорному устройству говорит.

– Сейчас моя засада снимется, – решает Согрин.

– Точно, идут двое, – сообщил Сохно. – Торопятся.

– Все! Первый этап операции закончен, я сообщаю Спиридонову. – Согрин достал спутниковый телефон…

– Командир… Командир, – поспешно сообщил Сохно. – Они идут мимо прохода вниз по ущелью. Мимо Абу Обейды.

– Возможно, желают проконтролировать и другую сторону. Разговаривают с кем-то по переговорному устройству.

– Обейда по «переговорке» ни с кем не разговаривает, – сообщил Кордебалет. – Обейда стоит рядом с американцем… Сейчас… Посмотрю остальных… Мне видно всех… Нет… Ни у кого «переговорки» в руках нет.

– Значит, у Обейды есть еще группа, – сделал вывод Согрин. – Я сообщаю генералу.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

1

Абу Обейда вышел навстречу, сразу требуя позвать полковника Доусона, словно не верил, что Доусон прибыл сюда собственной персоной. Обейда заранее ставил это условие, не совсем понятное капитану Дэну. В глубине души капитан, отдавая должное организаторским талантам полковника и его былым почти легендарным

заслугам, считал, что сейчас пришло время разведчиков новой формации, и Доусон уже не может составить конкуренцию тем, кто уже наступает ему на пятки. Конечно, Дэвид понимал, что сам он пока полковнику не конкурент, но и его час скоро настанет. Немножко удачи, больше риска, и все пойдет в гору. Но тем непонятнее было требование Абу Обейды, чтобы в операции обязательно принимал участие полковник Доусон, когда-то, много лет назад, преподававший курс в разведшколе. Тогда выпускником этого курса был Обейда. Но едва ли одно уважение к преподавателю сделало бы йеменского наемника таким категоричным. В устной форме генерал Хант просил Дэвида поинтересоваться причиной упрямства Абу Обейды. Конечно, если случай подвернется, и так, чтобы не обидеть самого полковника. Дэвид тогда усмехнулся. Он-то отлично понимал вежливость генерала. Ведь генерал не может не знать, что случай подворачивается только тому, кто сам его организовывает. И Дэвид организовал, всучив полковнику рюкзак, в лямке которого был встроен микрофон-»жучок», а записывающее устройство находилось в кармане самого Дэвида. Микрофон чуткий, способен уловить разговор в радиусе до пяти метров, и, что самое главное, не обычный, самоактивирующийся на разговор, то есть не тратящий заряд миниатюрного аккумулятора, а включающийся по команде клавиши, которую Дэвид нажмет в кармане. Беда такого устройства одна: оно не предназначено для оперативной работы, то есть сразу не прослушивается. А иногда это бывает необходимым. Правда, сейчас, если посмотреть со стороны, необходимости в особой оперативности не было. Но это только на взгляд со стороны, и никто не знает, когда такая необходимость может возникнуть.

Второй микрофон, работающий по тому же принципу и передающий разговор на параллельную кассету того же записывающего устройства, вмонтировал в ручку сумки с деньгами. Сумку нес сам капитан, чтобы передать ее Абу Обейде. Как передаст, микрофон окажется рядом с тем, для кого он и предназначен…

С первой встречи, прошедшей не слишком тепло и не холодно, Абу Обейда не потребовал от Доусона разговора наедине. Это естественно, и, если разговор в самом деле предстоит серьезный, он не может состояться сразу, с разбега… И Дэвид не включал запись. Но стоит присматривать за обоими внимательно, чтобы не пропустить момент. Полковник, если ему самому необходим серьезный разговор, слишком опытен, чтобы удаляться для него в сторону и тем самым привлекать к себе внимание. Он даже, по привычке разведчика быть всегда неприметным, а вовсе не по какому-то умыслу, превратит в него обычную болтовню во время марша. Несколько слов с одной стороны, несколько слов с другой – вперемежку с разговорами о погоде, и все. И никто ничего не заподозрит.

* * *

Обейда выглядел по-восточному невозмутимым и загадочным и выказывал достоинство, приветствуя полковника Доусона, прижимаясь щекой к его щеке. Но полковник сразу почувствовал настороженность своего бывшего ученика. Доусон не сильно ломал себе голову над тем, зачем он Абу Обейде понадобился – подойдет время, все прояснится, однако тот, опять же с восточной мудростью, не поспешил сразу выложить свои карты на стол. Впрочем, полковник и не ожидал иного.

Конечно, за годы, которые они не виделись, Абу Обейда изменился. Из горячего страстного, не умеющего управлять собой и яростью юноши он превратился в серьезного и, кажется, мудрого командира. Наверное, достаточно мудрого и умелого, если он до сих пор жив и воюет, когда война практически окончилась. Надо суметь в такой обстановке сохранить значительные силы, как это сделал Обейда, когда в местных отрядах уже превратившихся, по сути дела, в маленькие группки, осталось в основном по три-четыре человека. Абу Обейда словно бы ждал своего случая здесь, на территории России, и дождался, когда ему предложили миллион долларов. Даже для большого арабского мира, богатого нефтью, это большие деньги. А для малого, куда входят такие страны, как родина Обейды, это вообще неслыханное богатство. И Обейда своего упустить не желает… Полковник готов помочь ему в обмен на встречную помощь, тем не менее условие, согласно которому обязательным было присутствие Доусона, пока непонятно.