Имя твое – номер
Шрифт:
Гриневич называл его профессионалом с большой буквы и настраивал себя на скорую встречу с ним в прежнем духе, словно разговаривал с ним. Он мог дать ему задание в стиле героев Алена Делона: «Есть работа посложнее». И дальше (если он, конечно, заметит колебания Кости Романова): «Тебе стоит это попробовать». Услышать вопрос: «Зачем?» И закончить: «Чтобы узнать, от чего ты отказываешься».
Улыбка слетела с его губ, едва он вспомнил первую встречу с Романовым. В ту пору на его плечах были еще генеральские погоны, и он в качестве военного прокурора расследовал убийство курсанта на Балтфлоте. Их встреча не
– Кто-то убил твоего товарища. Я знаю, что не ты. Но меня интересует вопрос: пошел бы ты на убийство, если бы тебе приказал твой непосредственный начальник? – Гриневич неожиданно указал на свои генеральские погоны. – Или я, генерал.
Ответ Романова превзошел все его ожидания.
– Не считайте меня волчонком, а себя вожаком стаи, – ответил морпех. – Не вы решаете мою судьбу.
Казалось, Романов был готов к этому разговору, ждал его, знал, чем он закончится, заранее приготовил этот распространенный шаблон о волчонке и вожаке стаи. Несмотря на положение человека, о котором не говорят, а констатируют: «Твое имя здесь – только номер». Романову оставалось до увольнения из армии ровно год и два месяца…
Он был бы не прочь, если бы сейчас зазвучала мелодия Эннио Марриконе из кинофильма «Профессионал» с Жан-Полем Бельмондо в главной роли. Ничего не обещающая – вот точная характеристика этой мелодии. Если воспринимать ее в этом ключе, то уйдут другие сравнения – безысходность, тоска, смерть…
Все размышления Гриневича в эти часы говорили: он был взволнован. Неоправданно для себя заранее строил разговор, подбирал тонкие фразы. Будто готовил оружие, чтобы оно сработало без осечки.
Не прошло и пяти минут, как вернулся Феликс, сопровождая гостя.
Одетый в черный костюм и темную рубашку без галстука, Романов шел чуть позади Феликса. У Гриневича сложилось впечатление, что Костя при малейшей опасности был готов скользнуть за спину сенешаля и, прикрываясь им, ликвидировать угрозу. Он подумал о том, что перегрузил себя, поджидая гостя, и в этой связи задал себе вопрос: как бы он поступил на месте Кости? И не смог ответить на него. Сейчас же стоило ответить на приветствие гостя.
Прежде чем поздороваться с ним и протянуть ему руку, Гриневич несколько раз кивнул, не отрывая от него взгляда, мысленно давая общую оценку этой короткой сцене.
– Здравствуй! – Гриневич встал со скамейки и, шагнув навстречу, обменялся с Романовым рукопожатием. – Присаживайся.
Романов принял приглашение. Опускаясь на скамью, он расстегнул пиджак. И снова Гриневич увидел в этом жесте не общепринятое правило, а демонстрацию готовности, напоминание о себе в том качестве, о котором знали лишь несколько человек. «Нет, я все же перегрузился», – тихо бросил под нос
Он заметил шнурок на шее Романова, уходящий в нагрудный карман. Плеер, догадался Алексей. И спросил:
– Что слушаешь?
– Музыку, – ответил гость. И спросил в свою очередь, указав на книгу на столе: – Что читаете?
– Преимущественно детективы, – с легкой запинкой ответил Алексей. – Буквально вчера вечером закончил один. Понравилось то, что мелочи прописаны очень тонко. Дело происходит в Израиле, герои – наши бывшие соотечественники. Так вот, если в американских детективах кто-то говорит: «Хочешь выпить? Сейчас приготовлю», – то здесь по-другому. – Гриневич положил руку на книгу. – «Хочешь выпить? Сейчас налью». – Он рассмеялся. – Хочешь выпить, Костя?
– Налейте, если не трудно, – подыграл Романов.
Гриневич разлил водку по рюмкам и первым поднял свою в молчаливом тосте.
Костя не выпил, а только пригубил и поставил рюмку на стол. Распечатав новую пачку сигарет, закурил; пачку и зажигалку положил ближе к середине стола, где лежали сигареты Гриневича.
– Надеюсь, не стоит напоминать тебе специфику моей работы, – приступил к делу Гриневич.
– Я знаю, – покивал Румын. – Вы помогаете настоящим людям с настоящими проблемами.
– Точнее, большим людям с большими проблемами.
– Есть разница?
– И очень существенная. На досуге подумай над этим. Хочешь спросить, зачем я вызвал тебя?
– Вы не из тех людей, которые беспокоят зря. За мной долг – я всегда помню об этом.
Гриневич позволил себе с минуту изучать взглядом гостя. С длинными волосами и короткой бородкой, Романов в свои двадцать девять выглядел на пару лет старше – это с учетом его строгого костюма. На языке вертелось определение «мастер перевоплощения».
В то же время он давал и гостю рассмотреть себя. Они не виделись около пяти лет. За это время и сам Гриневич успел сменить имидж. Раньше он стригся коротко, сейчас же его волосы слегка прикрывали уши. Бородка стала узкой и остроконечной.
– У меня к тебе предложение, – Гриневич приступил к делу. Откинувшись на спинку скамейки и положив ногу на ногу, он продолжил: – Я назову тебе имя человека, а ты назовешь сумму.
Костя пожал плечами и молча дожидался продолжения разговора.
– Михаил Георгиевич Курбатов, – разделяя имя, отчество и фамилию, назвал Гриневич.
Романов коротко рассмеялся. Затушив сигарету в пепельнице, он взял со стола рюмку и выпил ее одним глотком.
– Вижу, это имя произвело на тебя впечатление.
– Что насчет моего имени? – спросил Романов. – Я в федеральном розыске и не могу выехать за пределы даже этой страны. Еще я стал другим человеком.
– Есть польский анекдот, – вроде бы не к месту сказал Гриневич. – Жена – мужу: «Ты же обещал стать другим человеком». Муж: «Я и стал другим. Но он тоже пьет». С таким талантом, как у тебя, надо родиться. Это как отпечатки пальцев. Можно сменить имя, но от себя никуда не уйдешь. Это не я сказал. Просто запомнилась фраза из фильма «Эдди и «Странники». Это фильм про одного одаренного парня. Много лет его считали погибшим, но вот он снова появляется… И ты мне нужен. Один. Мне не нужна толпа хотя бы из трех человек, из которых первый умеет одно, второй другое, а третий караулит остальных.