Имя твое – номер
Шрифт:
– Кто это? Вы знаете, с кем вы разговариваете?
– Для меня ваше имя – просто номер. Последний. Не дергайтесь раньше времени.
Прошла минута, другая. Курбатов боялся пошевелиться. Наконец он посмотрел на имя абонента: 200. Курбатов тотчас вспомнил, как подписался под сообщением Гриневичу Андрей Вихляев, взявший на себя эту обязанность. Номером 200.
Курбатов впервые в жизни не смог выдержать даже короткого одиночества. Он вышел в приемную и стал у окна. Секретарь боялась обернуться к нему. Зачем он это сделал? Раньше за ним такого не наблюдалось. Она была напугана этим простым действием, но если бы могла заглянуть в душу своего босса, она
Курбатов в это время реально готовил встречу с Гриневичем, был готов договориться с ним по всем пунктам. В глубине души он понимал, что это временная слабость, однако удар оказался сильным и болезненным. Кем бы ни был неизвестный киллер, до последней жертвы ему не добраться.
Чтобы успокоиться и мыслить трезво, Курбатову было необходимо выпить. Не оборачиваясь к помощнице, которую еще вчера за какую-то провинность в сердцах назвал приставкой к пишущей машинке, он попросил ее принести водки из его кабинета. Она «с испугу» принесла целую бутылку. Курбатов улыбнулся… и попросил две рюмки. Они выпили. Впервые вместе.
Вернувшись в кабинет, Михаил Георгиевич позвонил своему сотовому оператору, представился и потребовал информацию о недавно поступившем на его трубку звонке. Прошла четверть часа, и он стал обладателем полезной информации. Абонент имел испанский федеральный номер и звонил из Иерусалима; ему даже назвали конкретное место, откуда он «выходил в эфир».
Курбатова вдруг осенило. Сделка. Он подумал о сделке с израильскими спецслужбами. Убийца все еще в Израиле. Известен номер его сотового телефона, хотя, не исключено, мобильник уже лежит в мусорном баке. Со своей стороны он пойдет на то, чтобы замять дело об авиакатастрофе, виновником которой являлась израильская контора, использующая в работе взрывоопасные вещества. Израильская сторона обязана… Дальше в голове Курбатова пронесся отголосок прошлого: поймать и обезвредить вооруженного и очень опасного преступника. Только в ключе сделки, а по сути в ключе односторонних угроз и можно было рассчитывать на успех. Евреи перекроют границы, ни один потенциально похожий на фоторобот человек не покинет страну. В этом плане израильтяне отличались «умом и сообразительностью».
И снова мысли Курбатова метнулись к Гриневичу. Кто из профи решил поработать на него? Его основное ядро – братья Панины и Вихляев – нейтрализовано; предательство Вихляева – тоже нейтрализация. На протяжении нескольких лет боевое ядро «Артики» не менялось ни в структурном, ни в кадровом плане. Лишь в самом начале боевиков насчитывалось четверо. Романов, кажется. Да, Константин Романов, «морской котик».
Личное дело на «Артику», которое Курбатов вел несколько лет и по личной инициативе, последнее время всегда было под рукой. Михаил Георгиевич нашел там строчку: «Перспективный детектив, участник спецгруппы». Тогда за каким чертом Гриневич убрал его из команды? Курбатов точно знал: никаких конфликтов в команде не было. Ответ пришел быстрее, чем ожидалось. Курбатов поставил себя на место Гриневича, и в его голове родилось слово: консервация. Этот нестареющий прием спецслужб.
Глава 15
Пятый
Утро для Курбатова началось с воспоминаний. Во-первых, он припомнил слово «консервация». Именно с этого нужно начинать поиски Романова. Он вызвал к себе домой Льва Косова и вручил ему листок бумаги с записями. Собственно, там было написано только имя, место службы (армейское и последнее известное – в страховой
– Установи его местонахождение. Задействуй наших людей в милиции, прокуратуре. Этот человек, – Курбатов указал на бумагу стаканом с минеральной водой, – выпускник диверсионной школы. Экипаж, где он проходил службу, напрямую подчинялся шефу флотской разведки.
– То есть Главному штабу ВМФ, – уточнил помощник.
Курбатов понял его ужимки: он не вхож в штаб ВМФ.
– Этот пункт я возьму на себя, – сказал он и отпустил подчиненного устаревшим «ступай».
В это утро Курбатов не чувствовал себя подавленным. Хотя именно такое расположение духа им было словно запланировано на этот день. Лишь бы другие наметки оправдались, понадеялся Михаил Георгиевич.
Он размышлял в это утро в стиле стенограммы, что отчасти помогало ему придерживаться строгой логики. Это была давняя привычка «важняка» при Генпрокуроре.
Гриневич, оставшись один, вынужден скрываться. Он понимает, что его клиенты оказывают ему временную помощь, дальше его связи начнут угасать, пока не сойдут на нет. И тут на свет появляется законсервированный убийца. Человек, которого Курбатов не мог не вычислить.
Он плотно позавтракал. Машину вызвал лишь в одиннадцать утра. На Тверскую прибыл в половине двенадцатого.
У него было много помощников – больше пятидесяти. Но лишь шестеро активно участвовали в нелегальной деятельности шефа. После смерти братьев Зелениных активных помощников осталось четверо.
Он провел запланированное совещание с членами комитета по безопасности, поговорил на схожую тему с секретарем Совбеза. Незаметно втянулся в работу, которая именно сегодня показалась ему интересной, живой. Может, потому что он ожидал результатов, словно относящихся к иной жизни. Он знал, что значит жить в предвкушении успеха, заранее испытывать удовольствие.
Непосредственно перед докладом Льва Косова, собравшего, его словами, «максимум сведений о Романове», Курбатов отчего-то спросил себя: «Кто такой Романов?» Его же ответ ничуть не удивил его: «Романов может быть кем угодно». Он устранял препятствия на своем пути, оставил после себя несколько трупов и «недружественный шарж». И он не поверил своим ушам, когда обстоятельный помощник в своем докладе дошел до следующих слов:
– Романов Константин Андреевич, 1977 года рождения, находится в федеральном розыске за убийство четырех человек.
– Так, еще раз, – потребовал Курбатов, ничего не понимая. Гриневич заказывает его и посылает на задание киллера, находящегося в розыске. Потом обмяк, справедливо подумав о том, что выбор у его старого товарища был невелик, лишь один законсервированный наемник.
Дальше общение начальника и помощника проходило в стиле переклички. Точнее, каждую отдельную выкладку подчиненного Курбатов сопровождал комментарием и, казалось ему, всякий раз попадал в «копейку».
– После увольнения из армии Романов работал в страховой компании «Артика».
«Отправлен в консервацию как самый перспективный из боевой группы. Причем накануне первого заказа на убийство, поступившего от меня лично».
– Затем попробовал себя в банковском бизнесе. Отдел, где он работал, занимался выискиванием должников по кредитам.
«Скорее всего, во главе службы безопасности банка стоял человек Гриневича, который и принял Романова на должность официального рэкетира. Не он ли дал ему задание ликвидировать центробанковского служащего, который прижал руководство этого банка?»