Имя твое – номер
Шрифт:
Почему Курбатов или кто-то из его людей позвонил с мобильника Вихляева? Ответ очевиден: дополнительное доказательство того, что владелец телефона мертв, на кнопки жала чужая рука. Но ведь телефон Вихляя к тому времени давно разряжен. Он годился для специальных звонков. Романов с его помощью вычислил номер Реми Миро, ввел его в ступор сотовым близнецом, сыграл как фактор неожиданности. И его зарядка иссякла.
Сколько длилась операция на вилле Курбатова? Уж точно не минуты. Часы. Группу взяли. Месседж о провале группы, об убийстве и месте захоронения пришел также через
Костя вставил зарядник в прикуриватель, подсоединил «Сименс» и, едва поиск связи был завершен, приготовился использовать «лжеца» в последний раз в жизни. «Своим номером» стал номер Курбатова, последний в «Списке Гриневича»…
И Костя услышал голос Вихляя, отвечающего своему новому шефу:
– Да, Михаил Георгиевич.
Романов проглотил ком, подступивший к горлу, поскольку в тот момент представлял не Вихляя; он не думал о его предательстве, он видел беспощадную картину расстрела братьев Паниных.
– Ты ошибся, Вихляй, – прохрипел Костя. – Ты здорово прокололся. Ты лишь на пару минут зарядил своего «лжеца» и послал одно сообщение. Тебе в голову взбрела непростительная для такого, как ты, профессионала идея: передать еще и код погибших: «Груз-200». Ты прокололся еще и на «дохлой» батарейке.
И только сейчас он услышал свою кличку в трубке:
– Румын?
– Передай своему боссу, что ситуация изменилась. Изменилась в корне. Последним я убью тебя, Вихляй. Не веришь? Спроси об этом у братьев Зелениных.
– Это ты спроси – у Паниных.
– До встречи, Вихляй.
Романов отсоединил «Сименс» от провода, немного подержал его на ладони, затем выбросил его через окно под колеса проезжавшей мимо машины.
Костя заметил по лицу Елены все, что ему было нужно, что он хотел увидеть. Он проверился – машиной, пешком, снова машиной, вернувшись к месту парковки на такси, – но «хвост» не заметил.
Он дожидался Елену в машине, хладнокровно рассуждая о том, приедет ли за ней парень или муж на машине, подбросит ли приятель или служащий, – разговор с ней был неминуем. Это Романов знал так же хорошо, как и свою кличку.
Он умело тронулся с места, когда Елена вышла из дверей магазина и, заступив за бордюр, подняла руку, останавливая машину. Красная «Мазда» проехала мимо. Настала пора Косте остановиться и дождаться, когда клиент откроет дверь. Он смотрел в противоположную сторону, был расслаблен настолько, что даже запомнил адрес. Кивнул в знак согласия: «Садитесь». Добавил:
– Четыреста рублей вас устроит?
– Да. – Она вдруг встрепенулась и потянулась к дверной ручке. – Вы с ума сошли! Двести рублей еще куда ни шло.
Ее голос вдруг сел. Он начал подсаживаться с того момента, когда она начала узнавать голос незнакомца, его облик, когда взглянула на него, наконец, когда припомнила марку его машины.
Романов проехал сто метров и заглушил двигатель. Елена не успела опомниться, как к ее щеке прикоснулось холодное лезвие.
– Я тебе лицо порежу, если закричишь или дернешься.
– Да, – сказала Елена. Она едва шевелила губами, кося глазами на голубоватую сталь. – Я не буду кричать.
– Отвечай коротко, – Романов смотрел прямо перед собой, также окрашенный в синюшный цвет ночной улицы. – Ты сообщила о заказе «Обсервера»?
– Да.
– Этот человек представился…
Пауза…
– Его фамилия Вихляев, – пришел на выручку Румын.
– Да, да, – дважды ответила Елена. И рискнула спросить: – Чего вы хотите от меня?
– От тебя мы, я и он, хотим одной вещи. Другой вопрос: кому ты поверишь больше.
– И что я должна ответить?
Не убирая ножа от лица девушки, Романов повернулся к ней лицом. Ей его лицо показалось гораздо симпатичней, чем у Вихляева; но тот не угрожал ей. Даже словами. Но этот был опаснее в сто раз. Ей даже показалось, что машина не стоит на месте, а несется с сумасшедшей скоростью… а нож по-прежнему у лица… и водитель смотрит на нее, а не на дорогу.
Она сбросила оцепенение. Все так и есть. Едва погасила истерику: «Чего вы от меня хотите?!»
– Сегодня или завтра тебя спросят, обращался ли в ваш салон клиент, интересующийся оборудованием, купленным в свое время Михаилом Курбатовым. Я еще не закончил. Скорее всего, у вас с Вихляевым есть договоренность – сообщить ему о подобном инциденте. Мне, может, попроще с тобой говорить?
– Нет, – она сглотнула, – я все понимаю.
– Ты связалась с ним?
– Нет.
– По телефону?
– Нет же!
– При личной встрече?
– Нет. Нет!
– Через третье лицо?
– Прекратите!
– Будешь орать, увидишь свой улыбающийся живот. Так, кажется, шутят американцы. Ты куришь?
Румын прикурил сигарету и разрешил Елене взять ее.
– Я не буду спрашивать, кто из нас двоих напугал тебя больше. Не я втянул тебя в эту игру, но часто получается, что отвечает за нее посторонний.
– Чего вы хотите?
– Чего я хочу? Тебе не заплатили денег, потому у тебя отшибло память? Игра не закончена. Ты сейчас же найдешь в своем ридикюле карточку Вихляева и скажешь ему следующее: «Он приходил. Спрашивал. Я ответила так, как вы сказали». Потом добавишь: «Мне страшно». Услышишь: «Не бойся». А дальше я тебя отпускаю. Разбирайся со своим клиентом сама. Хочу предупредить тебя, что милиция над твоими слезами только посмеется. Повтори, кто твой клиент? На кого был оформлен «Обсервер»?
– На депутата. Михаила Георгиевича…
– Я услышал достаточно. Выпить хочешь?
– Да.
– Хлебни, – он протянул ей плоскую бутылку. – Подожди, пока спиртное подействует, покури, потом позвонишь. Скажешь, что сейчас с тобой приятель.
И только сейчас Романов отпустил лезвие ножа от ее щеки. Тотчас по щеке потек ручеек крови. Он дал ей платок со словами:
– Никто не обещал тебе легкого дня.
– Зачем все это, не пойму?
– Это напоминание. Если бы я не напомнил тебе, ты бы забыла о звонке и оставила все, как есть. Мне нужен этот звонок.