Имя всего Сущего

Лайонс Дженн

Кирин уставился на нее:

– А разве раньше ты говорила не о гендере? Ты женщина. Разве не это ты имеешь в виду, говоря кобыла?

Она дернула уголком рта:

– Ты путаешь пол и гендер. Мой пол – так же, как и мое тело, – женский, да. Но это не мой гендер. Я жеребец. И жеребец – это то, как джоратское общество называет наших мужчин. Так что в этом ты ошибся; я, безусловно, не женщина.

Глаза Кирина расширились:

– Ты только что сказала, что ты женщина.

Она вздохнула:

– То, кто я, не зависит от, –

она жестом указала на себя, – этого. Не имеет никакого значения, женщина ли я, мужчина или ни то ни другое. Я все равно остаюсь жеребцом.

Кирин всмотрелся повнимательнее.

– Ты… мужчина. – Его взгляд скользнул вниз по ее тунике, задержался на ногах, затем снова поднялся к лицу. – Оче-видно.

Джанель закатила глаза:

– Опять же, ты путаешь женщину и женский пол. Я не виню тебя за это; на западе это, должно быть, синонимы. Но, будь уверен, здесь – нет. – Она оглядела себя с ног до головы, дернула за ворот туники. – Обычно, когда для описания человека используют термин кобыла или жеребец, то говорят о гендере. И по этому определению я – мужчина. Но в отношении секса правила меняются. Потому что тогда мы говорим лишь об эстетических предпочтениях, и в этом случае, – она вновь осмотрела себя сверху вниз, – я, скорее всего, соответствую стандартам тех, кто предпочитает партнеров женского пола. На самом деле я мужчина женского пола. – Она улыбнулась: – Теперь ты видишь, в чем заключается ловушка?

Он покачал головой. Если кто-то похож на женщину – как Джанель, например, – как следует вести себя при общении с ним, если он определял себя как… мужчину? Да и откуда ему знать разницу? Кирин всегда предполагал, что то, что находится между ног, и является самой важной частью для того, чтобы выяснить, кто мужчина, а кто женщина.

Но, похоже, так было не для Джанель и, вероятно, и не для остального Джората тоже. О, теперь он понял, в чем заключается ловушка. Но совершенно не был уверен, что понимает, как это работает, не говоря уже о том, как этого избежать.

Неужели брату Коуну нужно столько времени, чтоб заварить чай?

– Э-э… возможно, мне понадобится время, чтобы привыкнуть к этой мысли. А обращаться к тебе надо «он» или?..

– Она, – сказала Джанель. – Мы стараемся, чтобы остальная часть Куура не слишком путалась [20] .

– Мне кажется, у вас это не особо получается. – Кирину потребовалось мгновение, чтобы собраться с мыслями. – Так… Что насчет тебя?

– Меня? Я вроде не запуталась.

20

Это верно. К счастью, остальная часть Куура не обращает внимания на довольно замечательные социальные обычаи Джората или просто на то, насколько они отличаются от остальной части империи. Будем считать это хорошим знаком.

– Нет, я имею в виду, ты бегаешь за жеребцами… или за кобылами?

Она вздернула брови:

– Зачем мне бегать только за частью табуна?

Кирин был рад, что он ничего не пил в этот момент.

– Ага, действительно, зачем, – улыбнулся он в ответ. Ему нравилась ее прямота. Ему нравилось ее непоколебимое отсутствие стыда. И хотя Кирин понимал, что у Джанель все распланировано,

ей достаточно было встретиться с ним взглядом на несколько секунд, и он тут же начинал забывать, почему это может быть важно. Кирин понимал, что это неразумно. Совсем не разумно.

Кирин все равно потянулся к ее руке.

Брат Коун поставил на стол поднос с чашками и чайником. Кирин убрал руку.

– Ты нашел чай. Здорово.

– Разве нет? – сказал брат Коун. – Я так рад.

Джанель вздохнула:

– Брат Коун, может, мне сменить тебя? Это поможет тебе сохранить голос.

– Вы уверены? – Коун протянул ей книгу.

– В этом нет необходимости, – сказала Джанель. – Я расскажу историю по-своему.

Кирин чуть не расхохотался от того шокированного взгляда, которым одарил ее Коун.

Придя в себя, жрец налил чаю:

– Вы не возражаете, если я запишу ваш рассказ?

Джанель заморгала, глядя на Коуна:

– Каким образом?

Коун полез в свою сумку и достал еще один блокнот.

– Это заклинание, которому я научился… – он откашлялся, – в моем старом монастыре. Записывать рассказы для исторических отчетов. Оно очень деликатное. Вы даже не заметите, что что-то происходит.

– Подожди. – Кирин наклонился вперед: – Ты знаешь заклинание, которое запишет все, о чем мы говорим? Дело в том, что мне знакомо это заклинание.

Его приемный отец, Сурдье, умел делать нечто очень похожее.

– В самом деле? О, это прекрасное заклинание, не так ли? Я не могу даже перечислить, сколько раз оно спасало мои пальцы от судорог…

– У тебя нет кольца с рубином, не так ли?

Глаза Кирина сузились, а Коун как-то странно посмотрел на него:

– Что за странный вопрос? Нет, и никогда не было. Жрецы Вишаев живут скромной жизнью.

Кирин взял себя в руки.

– Извини. Разумеется [21] .

21

Кирин, ты серьезно? Кирин действительно думал, что если бы Коун принадлежал к Людям Грифона, то жрец просто бы признался в этом? Я думаю, что даже Коун не настолько глуп.

– Ну, – сказала Джанель. – Я, например, не возражаю, если ты запишешь, что я рассказываю, Коун, так что я начинаю.

И, не дожидаясь его ответа, она заговорила.

Рассказ Джанель.

Знамя Барсина, Джорат, Куур

Увидев сломанную ногу, я отбросила ветку и отступила назад, а брат Коун бросился к нам. Арасгон обнюхал меня, проверяя, не получила ли я серьезных травм – и на это были причины: на челюсти и ребрах наверняка останутся синяки.

Эта женщина пиналась, как сам Хорсал.

Остальные бандиты побросали оружие у костра, показывая, что они сдаются. Я почти не обращала на них внимания, разве что подсчитала, сколько их – если считать женщину-главаря, восемь, – да еще и несколько имен расслышала. Женщину с белым пятном звали Кей. Еще кого-то – я так и не поняла кого – Виданом. Может, я и дура, но нужны они мне были лишь для того, чтоб заработать денег.

Удача была с нами: в столице Барсины, Мерейне, должен был начаться турнир, на котором был обязан присутствовать местный барон, а значит, ждать награды было недолго.