Имя Зверя

Истерман Дэниел

— Но ты ведь все знала, верно? Знала, что я хочу тебя?

Она кивнула:

— Да, я так думала. Но разве я могла быть уверена? Мы едва знакомы.

— Я рад, что ты решила рискнуть.

— Да, — прошептала она. — Я тоже.

— Значит, это не короткое помешательство? — Он улыбнулся.

— Для меня — нет. Я не знаю тебя. Может быть, ты хищник. Лежишь в засаде и поджидаешь невинных девушек вроде меня. Моя мать часто предостерегала меня против таких мужчин.

Майкл покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Мне кажется, что это очень серьезно. — Он помолчал. — Когда ты возвращаешься в

Каир?

— Я собиралась лететь сегодня. — Она засмеялась и взглянула на наручные часы. — Мой самолет улетел час назад.

— Я улетаю в среду. Может быть, мы сможем отправиться вместе?

Она нахмурилась и покачала головой:

— Не на одном самолете, любимый. Я бы рада, но...

— Твой муж — ты о нем подумала?

— Да, в каком-то смысле. Том Холли рассказывал тебе о нем?

Майкл кивнул.

— Это не так просто, Майкл. Разные люди... Меня встретят в аэропорту, отвезут на квартиру. За мной следят. Я должна быть... Я должна играть роль преданной жены. Если станет известно... — Она замолчала.

— Что случится, если станет известно?

Она колебалась.

— Я думаю... — пробормотала она, — я думаю, они убьют меня. За то, что я опозорила имя Рашида.

— Ясно. — Он сам начал соображать, в какую историю вляпался, и нерешительно взглянул на нее.

— Ты любишь его? — спросил он.

— Рашида?

— Да.

Она ответила не сразу. На ее лице поочередно отражались разные чувства, как будто она вела трудную внутреннюю борьбу.

— Мы поженились десять лет назад, — сказала она. — Я была очень молода, девушка. Что еще? Брак не был организован в обычном смысле слова, но его устроили его и мои родители. Тогда он, конечно, еще не был так знаменит. Мне было позволено продолжать свои исследования. Он был очень добрый. Он увидел меня только на свадьбе и влюбился в меня, что и планировалось с самого начала. Через некоторое время, как мне кажется, я тоже полюбила его. Рашид сделал бы для меня все. Он был хорошим человеком, который действительно исполнял все, что обещал. Я восхищалась им, и чем дольше мы жили вдвоем, тем сильнее я им восхищалась.

Она помолчала.

— Майкл, на твой вопрос ответить нелегко. Я любила его, мне он очень нравился. Но... это было совсем не так, как у нас с тобой, даже когда мы занимались любовью. Он был... хорошим другом, нежным супругом.

— А потом, когда похитители отпустят его, что ты будешь делать тогда? — Майкл знал, что это глупый вопрос. Преждевременный, самонадеянный, даже опасный. Но он должен был его задать.

Айше не ответила. На ее лице почти сразу же появилось озабоченное выражение, как будто ее что-то встревожило — даже не вопрос, а что-то еще. Поднявшись с кровати, она подошла к окну и раздвинула шторы. Комнату залил свет. Майкл смотрел, как она голая стоит у окна, глядя на улицу. По стеклу стекали дождевые капли. До них доносился шум движения, неясный и колеблющийся.

— Майкл, я хочу тебе кое-что рассказать. Но ты должен обещать мне, что не скажешь никому об этом ни слова. И в первую очередь своему другу Тому Холли. Ты обещаешь?

Она повернулась и посмотрела на него. У нее был печальный, потерянный взгляд. Он кивнул.

— Ты должен сказать мне, — настаивала она. — Скажи вслух.

— Обещаю. Что бы ты мне ни сказала,

я сохраню секрет. Я клянусь.

Она кивнула и снова повернулась лицом к окну. Дождь бежал по стеклу, крупные капли, за ними десятки маленьких чертили сверху вниз грязные дорожки.

— С год назад, — начала она, — мне передали информацию, которая привела к открытию гробницы девятнадцатой династии на плато Гиза, неподалеку от пирамид. Это была небольшая гробница, принадлежавшая жрецу по имени Нехт-Хархеби. Она была построена для него и его жены Тешат где-то около 1300 года до нашей эры в правление Сети I, фараона Менма-атре. Он был четвертым фараоном после Тутанхамона, если тебе это что-нибудь говорит.

Майкл ничего не сказал, и она продолжала:

— Гробница не была нетронутой. Ее довольно рано ограбили, а потом запечатали заново. Но сразу за главной похоронной камерой мы обнаружили восемь мумифицированных тел плохой сохранности. Мы переправили мумии в музей и попросили у попечителей разрешения вскрыть одну из них. К нашему удивлению, они дали согласие, при условии, что мы не будем производить публичного вскрытия. Понимаешь, это могло бы привести к ненужному возмущению. Со стороны бородатых.

Она глубоко вздохнула и продолжила рассказ:

— Задачу снять с мумии покровы возложили на меня и моего коллегу Айуба Махди. Операцию осуществляла я, под его наблюдением.

Она снова повернулась к нему, глядя в комнату, но не на него. Ее глаза были направлены на Майкла, но она видела что-то другое. Не номер отеля в Оксфорде, а подвальное помещение Каирского музея; не смятые простыни, на которых она только что занималась любовью, а бинты, которые она снимала с мертвеца; не Майкла, а человека на столе, безжизненного, одетого в современный костюм с галстуком. Она помнила этот галстук — она сама его купила.

— Это был Рашид. Мой муж. Его завернули в бинты и оставили там как подарок.

Глава 10

«Бентли» плавно остановился точно напротив двери. На нижней ступеньке крыльца уже ждал лакей, но человек на заднем сиденье не двигался. Лакей не открывал дверь, пока ему не был дан сигнал. В следующую секунду подкатила машина, в которой ехали личные телохранители посетителя. Они вышли из машины, проверили подъездной путь, крыльцо и фасад дома. Убедившись в отсутствии опасности, один из них произнес пару слов в рацию, затем кивнул. У дверцы автомобиля появился слуга с большим зонтиком.

Эль-Куртуби вылез наружу. Он едва не жалел о зонтике над головой. Он впервые попал в Англию и уже предвкушал наслаждение осенью. Там, откуда он приехал, листья не становятся золотыми, перед тем как облететь. В том краю лето тоже сменяется зимой, но промежуток между ними едва заметен.

На верхней ступеньке крыльца ждал сэр Лайонел Бейли. Эль-Куртуби узнал его по фотографиям, которые раздобыли люди из его разведки. Аристократическая внешность и величественные манеры имели за собой не более чем два поколения, в крайнем случае три, как хорошо знал эль-Куртуби. Его собственное генеалогическое древо уходило в прошлое на четырнадцать столетий. Но ему, в конце концов, важно не благородное происхождение, а влиятельность. А этого у Бейли и его друзей было предостаточно.