In a hundred lifetimes

Коллектив авторов

Обескураженный Доктор, не зная, как себя вести, похлопывает ее по плечу:

— Роуз, не говори так. Я бы никогда не оставил тебя умирать.

Бывал ли он жестоким? Тысячи раз. Манипулировал ли он окружающими? Бесспорно. Бросал ли он людей на смерть? Еще как! Хороший ли он человек? Кто знает. Но то, что Доктор знает совершенно определенно – он никогда не оставил бы Роуз Тайлер умирать. Даже теперь, спустя все это время.

— Ты не знаешь всего. Я не могла… Я должна была… За все то, что они сделали с ним. С Доктором. Я должна была…

Я взорвала их корабль, слышишь? Уничтожила всех, кто был на борту.

Доктор молчит, обдумывая все то, что Роуз – его добрая, сострадательная Роуз – только что рассказала. Его предыдущие инкарнации наверняка пришли бы в ярость – ведь именно это, злость, он испытывал к Харриет Джонс, — но он, он здесь и сейчас, испытывает только вину.

Его тяготит не только знание того, что он сам превратил Роуз в убийцу, но и все те вещи, гораздо худшие, что он совершил совсем недавно.

— Я была на этом корабле, Доктор.

Доктор все еще молчит, когда пугающая мозаика складывается сама собой. Девятнадцать лет? Девятнадцать? Это просто невозможно.

— Вот почему я не постарела с тех пор, как мы виделись в последний раз.

— Нет, — бормочет Доктор, всматриваясь в лицо Роуз, силясь найти хоть одну незнакомую морщинку. – Нет! – кричит он, и в глазах его бешено хороводят боль, злоба и ярость.

Он с силой хватает ее плечи, когда осознает, что значат ее слова.

— Нет, Роуз, прошу. Скажи мне, что это не то, о чем я думаю.

— Я не могу умереть, — кивает она, глядя прямо ему в глаза, — как Джек.

— Нет, — шипит он, спрятав голову в руки. — Нет! Я сделал тебя такой, — в его взгляде бешенство, какого Роуз никогда прежде не видела. — Я во всем виноват.

Роуз не знает, что может сделать этот он в приступе ярости и потому нерешительно кладет руку на его плечо.

— Ты не виноват. Никто не виноват, только я сама.

— Как ты можешь так говорить?! – кричит он так, что на лбу вздуваются вены, а Роуз вынуждена отскочить на несколько шагов. – Ты же видишь, во что я превратил тебя! Как у тебя хватает духу врать, что я здесь не причем?

Роуз видит в серых уставших глазах влажную пелену и снова делает попытку прикоснуться к его плечу.

— Ты же знаешь, что я не могу это исправить, да? Джек уже просил меня однажды, но я ничего не мог и не могу поделать.

— Я не хочу ничего исправлять. Я хочу… быть с тобой.

Глаза Доктора распахиваются в недоумении. Он никогда не думал, что она не только простит его, но и захочет снова путешествовать вдвоем. Но даже сейчас не мог отказать ей.

Внезапно он осознает, что скучал по Роуз сильнее, чем мог себе признаться. Но не было бы лучше, для нее, разумеется, не было бы лучше жить без него?

— Я теперь совсем другой, Роуз, — произносит он осторожно.

Сердце Роуз пропускает удар: он наверняка хочет отделаться от нее помягче, но будь она проклята, если оставит на этот раз хоть что-то недоговоренным.

— Знаю. Ты правда думал, что я ожидала встретить

старого тебя? Я знала, что ты изменишься и у меня было достаточно времени, чтобы это обдумать, - она делает паузу, прежде чем задать вопрос, вертевшийся на языке с того самого момента, как он показался из ТАРДИС. – Сколько прошло лет?

— Полторы тысячи или что-то около того…

Роуз резко выдыхает. Полторы тысячи? Она ожидала пару столетий, не больше. Нет ничего удивительного, что он больше не хочет ее видеть. Наверняка она осталась далеко в прошлом.

— Странно, что ты еще помнишь меня, — бормочет она с горечью, не в силах поднять глаза на Доктора из-за смущения.

— Нет, — твердо произносит он, сделав шаг навстречу, — не говори таких вещей. Я никогда бы тебя не забыл. Никогда, — Доктор поднимает ее подбородок так, чтобы их взгляды наконец встретились и поглаживает щеку.

— Я до сих пор люблю тебя, — выпаливает Роуз внезапно для себя самой. – И не думаю, что вообще когда-нибудь разлюблю, сколько бы раз ты не менялся.

Он чуть хмурится, но не отнимает руки, что Роуз расценивает как добрый знак.

— Это не особенно здравая позиция, Роуз. За это время я натворил таких вещей, что, знай ты о них, наверняка и не взглянула бы в мою сторону.

— Сделал что-то худшее, чем я? – почти иронично спрашивает она, отстранившись.

Ей стыдно за все, но сейчас она ничуть не жалеет, что рассказала обо этом Доктору. Лгать ему немыслимо, даже если правда повредит ей в его глазах.

— Я тоже совершал ошибки. Обрекал людей на смерть, — говорит он, вглядываясь в ее глаза. – Я не виню тебя в том, что ты сделала. Потому что все понимаю.

Роуз вздыхает с облегчением, несмотря на то, что знает: Доктор, которого она знала прежде, никогда не сказал бы ничего подобного. Он, вероятнее всего, был бы разъярен.

— Но ты должна кое-что знать, Роуз. Я изменился куда сильнее, чем ты думаешь. Я вполне могу тебе разонравиться, как только мы станем общаться ближе, - это звучит банально, по-детски, и ему самому не по себе от собственных слов. – Не хочу допускать такой возможности. Я не выдержу, если это и в самом деле произойдет.

— Ты мне не разонравишься, — убежденно возражает Роуз, — просто дай нам время. Хорошо? Я ждала тебя почти пятьдесят лет.

Он пытается спорить, доказывая Роуз, что без него ей будет лучше, но с каждым новым словом верит в свою речь все меньше и меньше. Будет ли ей лучше? Теперь, когда Джека и след простыл. Теперь, когда она вынуждена будет провести свою вечность в совершенном одиночестве.

Вдруг в его памяти всплывает разговор, произошедший давным-давно, но каждое слово такое четкое и яркое, будто это было вчера. «Ты можешь провести свою жизнь со мной, но я не могу провести свою с тобой. Я должен буду жить. Без тебя. Это проклятие Повелителей Времени». Тогда Доктор говорил пафосно, с апломбом, хотя они оба, Роуз и он, знали, что это все не имеет никакого значения.