Инь, янь и всякая дрянь
Шрифт:
– Вы будете под постоянным нашим наблюдением, – продолжал доктор. – Очень опытный педагог-психолог Алевтина Ивановна будет вам звонить каждый день, ей надо сообщать о всех отклонениях в поведении дочери, даже самых мелких.
– Да-да, – кивала Татьяна, – непременно.
– Даже очень незначительных отклонениях! – подчеркнул Олег Ефремович. – Допустим, она никогда не ела соленые огурцы, а тут вдруг накинулась на них.
– Что вы! – замахала руками Рязанцева. – Разве я разрешу ей с мужчиной закрутить!
Олег Ефремович недоуменно
– Про огурцы я просто так сказал. Отмечайте любые колебания ее настроения, поведения. Это очень и очень важно!
Естественно, Татьяна пообещала выполнить все его требования. Но ничего особенного со Светой не происходило, она аккуратно ездила на работу в отель. Сначала Таня сопровождала ее, потом дочь сама освоила путь. Рязанцева купила ей мобильный телефон и постоянно поддерживала с дочерью связь. На службе Светой были довольны, хвалили за старательность, а клиенты часто поощряли прислугу рублем. У Светы даже завелся кавалер – гостиничный сантехник, мужчина лет сорока пяти. Едва он стал проявлять знаки внимания, как Света, хихикая, доложила маме:
– В меня Игорь влюбился.
Татьяна встревожилась и помчалась в отель. Отыскала там «Ромео» и категорично заявила ему:
– Не лезь к моей дочери.
– Я с серьезными намерениями, – заверил Игорь, – жениться хочу.
– С ума сошел? – возмутилась Рязанцева. – Не видишь, с кем дело имеешь? Дочь инвалид, после аварии в коме лежала, теперь ей по уму пять лет.
– А зачем мне академик? – ответил Игорь. – Красивая, молодая, работящая, я за ней пригляжу.
Рязанцева тут же позвонила Олегу Ефремовичу.
– Это ничего, – ответил доктор, – смотрите только, чтобы он не обманул Свету. И ни слова о нас! Если у Игоря серьезные намерения, тогда мы с ним сами побеседуем.
Светлана расцвела. А Татьяна ощущала себя счастливой – наконец-то дочь приносила ей радость и демонстрировала горячую любовь к матери. К тому же Света начала стремительно умнеть. Таня только поражалась скорости, с которой к ее девочке возвращается разум. В понедельник Света ушла, как всегда, на работу в семь утра, а в пять, когда мать перезвонила ей, неожиданно ответила:
– Я в магазине.
– Где? – поразилась Татьяна.
– Мне выдали зарплату, и я хочу купить себе платье, – заявила Света. – А то хожу в ужасной кофте и отвратительной юбке.
Во вторник Светлана записалась в парикмахерскую, в среду принесла пару глянцевых журналов и впервые за долгое время взялась за чтение, в четверг она неожиданно встала к плите и приготовила шарлотку…
Татьяна боялась даже Богу молиться. Неужели ее доченька разовьется до нормального состояния, спокойно выйдет замуж, перестанет постоянно пить таблетки…
В субботу Светлана наорала на мать.
Татьяна привычно сказала дочери:
– Помой руки и садись ужинать.
Но Светлана покраснела и выдала:
– За идиотку меня считаешь?
– Нет, – испугалась мать.
–
– Просто так, – стала оправдываться Рязанцева.
– Нечего тут бормотать! – завизжала Света и… убежала из дома.
Вернулась она поздно. От нее пахло вином и сигаретами, а на вопрос матери, где она была и почему не отвечала на звонки, последовал грубый ответ:
– Я тебе не собака, чтобы команды слушать!
В понедельник Татьяна позвонила Олегу Ефремовичу.
– Вы молчали целую неделю! – закричал доктор. – Я же приказывал реагировать на малейшие ухудшения!
– Свете было лучше, – пролепетала мать, – она становилась прежней.
– Вот именно! – воскликнул врач. – Похоже, вы забыли, кем она являлась прежде! Убийцей, хулиганкой, асоциальной личностью. Почему не позвонили в субботу, когда дочь окончательно вышла из-под контроля?
– Так выходные же, – захныкала Рязанцева, – у вас, наверное, жена, дети…
– Черт бы вас побрал… – вскипел Олег Ефремович.
Но дослушать до конца его тираду Татьяне не удалось – Светлана, которая впервые решила не пойти на работу, стукнула мать по голове. Последнее, что помнила Татьяна, был вопль дочери в отнятую у нее трубку:
– Не стану больше вам игрушкой служить!
Очнулась Таня на диване, около нее сидела молодая женщина в белом халате.
– Что случилось? – прошептала Рязанцева.
– Все хорошо, – сказал неожиданно материализовавшийся в комнате Олег Ефремович, – у вас был гипертонический криз, попьете лекарство и поправитесь.
– Где Света? – испугалась Татьяна.
– Она у нас в клинике, под присмотром, – заверил врач.
– Ой, а кто здесь все вверх дном перевернул? – сжалась в комок хозяйка.
Олег Ефремович кашлянул.
– Ирина, не в службу, а в дружбу, поставьте чайник. Наверное, Татьяне надо горячего выпить.
Женщина в белом халате молча кивнула и ушла. Олег Ефремович сел на ее место, взял Татьяну за руку и сказал:
– Ваша дочь больна. В относительно стабильном состоянии ее держат таблетки. Но бывает, что организм приспосабливается к лекарствам, и их действие ослабевает. Вот почему я настойчиво велел вам отмечать любые нюансы поведения Светы. Узнай я о первых признаках, как вы выразились, «улучшения», мы бы не допустили того, что стряслось. Света впала в агрессию и, пока мы неслись к вам, крушила мебель. Хорошо еще, что она не убежала из квартиры.
– Боже мой… – простонала Татьяна. – Что о нас подумают соседи?
Олег Ефремович вскинул брови.
– Если вас так волнует мнение посторонних людей, то могу успокоить. Наша служба прибыла на обычной машине, без красного креста, сотрудники увели Свету, ей сделали укол, она выглядела обычно. Если кто из жильцов выразит вам свое недовольство по поводу шума, то советую спокойно ответить: извините, я делаю новый стенной шкаф, больше громких работ не предвидится.