Инь-Ян. Китайское искусство любви
Шрифт:
Китайский юмор:
«Правитель царства Ци предложил свою дочь вместе с богатым приданым простому мяснику Ту. Тот отклонил почетное предложение, сославшись на импотенцию и боли в половых органах. Услышав об этом, брат мясника тут же принялся упрекать его:
— Ты самый сильный мужчина в городе. Неужели ты хочешь провести всю свою жизнь в этой вонючей лавке? Почему ты отказался от принцессы?
— Потому что она уродлива, — ответил Ту. — Я не зря был мясником все эти годы и кое-что
— Но откуда ты знаешь, что она уродлива, достойный мой брат? Ты же ее никогда не видел.
— Когда мясо хорошее, никого не нужно уговаривать купить его. Люди сами приходят за ним. Если же мясо неважное, мой наидостойнейший старший брат, я могу продать его, лишь предложив двойную порцию за ту же самую цену. Эта принцесса — что мое плохое мясо: приданое, которое ей дают, такая же приманка, когда товар стоит лишь полцены.
На следующей неделе они узнали от дворцового евнуха, что принцесса «худа, как бамбуковый шест», что глаза ее «крохотны, как трещинки в абрикосах», «рот — словно у гигантского карпа», а зубы похожи на «ряд крошечных личинок насекомых».
Юмор в эротических романах варьирует от неистового до тонкого и косвенного, но он неизменно порождается неожиданными и невероятными сексуальными ситуациями. Когда кто-либо ведет себя не соответственно своему характеру, когда обычное дело принимает неожиданный и удивительный оборот, как в современных фарсах, — все это является испытанным способом посмеяться над любовниками. Б следующем отрывке из раннего романа эпохи Мин («Мин тай янь ши») невинная девушка подсматривает за своей хозяйкой, пока та развлекает какого-то господина. Зрелище это так возбудило ее, что когда ей было велено проводить гостя, в ее голове проносились совсем другие мысли:
— Следуйте за мной, господин, — сказала служанка. Одной рукой она подняла шест с висящим на нем фонарем, другой взяла гостя за рукав.
— Ночь темная, — заметил господин.
Это выглядело как просьба быть более услужливой, и она схватила его за руку. Ей было не больше пятнадцати лет, она была девственницей, и то, что она увидела сквозь ширму, не только захватило ее ум, но и вызвало какие-то ощущения во всем теле, которые теперь просто переполняли се. Ноги ее одновременно напрягались и подкашивались, а между бедрами разливалась влага удивительной теплоты. Пройдя по двору полпути к воротам, в том месте, где было особенно темно, она поняла, что ей представился случай, который упускать нельзя.
— Господин, — сказала она, — можете Бы уделить презренной служанке хоть крошку от тех сладких пирожных, которыми вы потчевали мою хозяйку? — Она вцепилась в его руку еще крепче. — Она съела так много, а мне бы только попробовать, какое это удовольствие.
Господин с ужасом понял, что попался в ловушку к изголодавшейся по любви девственнице. Следует ли ему прислушаться к голосу разума или же надлежит доставить ребенку удовольствие?»
— Тогда опусти лампу, — сказал он, решившись вести себя наименее благородно. — И ложись на скамейку.
Она словно прочла его мысли, так как стала освобождаться от нижних предметов
Теперь перед господином встала еще одна проблема приличия. Если он займется любовью с этой низкой служанкой, ее хозяйка определенно сочтет это насмешкой над часами восторгов, которые они только что провели вместе. Решение тут лее пришло само собой. Он быстренько даст этой нетерпеливой служанке вкусить то, чего ей так недоставало, а затем отошлет ее обратно в дом, пока хозяйка не заметила ее отсутствие. Поэтому он устроился между ног девушки, раскрыл узкие губы ее девственного влагалища и попытался без лишних проволочек ввести свое истрепанное в сражениях, но по-прежнему всегда готовое Мужское Острие.
— Нет, — выдохнула она. А затем еще более искаженным голосом вскрикнула: — Стой! — Одновременно с выкриком ее тело дернулось так, что подалось далеко назад, будто сиденье под ним было из мягкого пуха. Контакт был тут же утерян.
Реши же в конце концов, — заговорил господин, — хочешь ты получить удовольствие или нет.
— Как это может быть, что моя госпожа испытывала такое наслаждение, а я — только боль? Бы уверены, что пользуетесь тем же инструментом?
— Уверяю тебя, что это тот же способ, благодаря которому твоя хозяйка испытала все удовольствия.
— Тогда попробуйте снова, но поаккуратнее. Он снова нацелился в Сердцевинку Цветка, и хотя служанка стискивала зубы, чтобы не закричать, в Нефритовые Брата вошла одна лишь Черепашья головка.
— Любезное дитя, — сказал господин, снова обеспокоившись своими мыслями, — это дело не делается в такой спешке. Для того чтобы девушка насладилась этим, нужно, чтобы Тучки с Дождиком встретились раз десять, не меньше.
Девушка, все еще прижатая кончиком его инструмента и недвижимая, тут же ответила:
— Тогда давайте, благородный господин, сыграем в Тучки и Дождик десять раз.
— Нет, сейчас не время и не место, — твердо возразил тот. — Кроме того, я слишком велик для тебя, но это не твоя и не моя вина, а просто так уж мной распорядилась природа. Завтра я пришлю к тебе одного из моих молодых слуг и ты попробуешь с ним всякие сладости, какие только захочешь.
С этими словами он вынул инструмент из болезненно сжатой Сердцевинки Цветка и встал на ноги. Служанка натянула штаны, подняла фонарь, и они продолжили свой путь по двору. Как благородный человек он повторил свое обещание прислать одного из своих молодых слуг следующей ночью.
Сочинители подобных романов не были второстепенными литературными деятелями либо людьми, ищущими быстрого успеха и славы, а потому предлагающими читателям истории, способные возбудить низменные инстинкты. Поскольку секс был замечательно свободен от морализаторства и социальных ограничений, если не считать необходимости изъявить на словах уважение к конфуцианским нормам, эротическая литература того времени считалась предметом, достойным внимания ученого и писателя. Некоторые из них по разнообразию талантов и широте творческой работы не уступали наиболее плодовитым гениям Запада, а Ли Юя с его славой драматурга, поэта и постановщика с полным правом можно сравнить с Шекспиром.