Иначе жить не стоит
Шрифт:
В этот вечер Галинка никак не может уйти. Все сегодня особенно дружные и добрые. Звонко повизгивает напильник в руках Липатова. Никита сверлит отверстия в глыбе угля — брови нахмурены от старания, сверло шипит и подвывает, но и этот звук Галинке нравится. Люба и Катерина наматывают проволоку и тихонько поют:
Мы простимся с тобой у порога, И, быть может, навсегда…Помолчат, потом снова начинают:
Мы— Да проститесь наконец, девушки! — кричит Палька. — Сколько можно?
Все смеются. А Палька начинает припаивать к трубке «колено» и зовет Галю подержать трубку. Кузьке завидно, он подходит и тоже держит.
— Вырасту — буду работать в подземной газификации, — говорит он.
Теперь Галинке завидно, что он высказал это первым.
— И я!
Ей нравится название — подземная газификация. Важное название. «Ты где работаешь?» — спросят инженера Галину Русаковскую, а она гордо ответит: «В подземной газификации». Да, но к тому времени не будет ни этого сарая, ни этой печки, а будут станции с кафельными плитками, как в ванной. Неинтересно…
— Нет, я буду делать что-нибудь другое, — говорит Галинка и представляет себе какой-то другой сарай и какие-то другие, диковинные сооружения. — И поеду туда, где еще никто не был.
Она краснеет — Палька перестал паять, и очень внимательно смотрит на нее.
— Правильно, Галя! — говорит он по-товарищески. — Знаешь, кем тебе надо стать? Изыскателем!
Галинка не знает, что это такое. Спросить — или не спрашивать? Выручает Кузька, у него вопросы всегда вылетают без задержки.
Палька продолжает паять и вразбивку, между делом, объясняет, что такое изыскатель. И вдруг выясняется, что Никита был изыскателем и жил в палатке, пока его не уволили из-за стервы Сони.
— Я был мастером по бурению, — говорит Никита, пошевелив бровью. — Вот как сейчас, только скважины в сто раз больше. А теперь кончу техникум и буду геологом. То есть тем же изыскателем, только в сто раз умней.
— И я буду геологом, — решает Галинка и представляет себе, как она карабкается по горам рядом с Никитой и он называет ее подружкой и хвалит ее, потому что она ничего не боится. — Не Гео, а геологом-изыскателем. А папа мой Гео. Химик.
Саша отрывается от какого-то сложного подсчета.
— У твоего папы самая умная специальность из всех Гео. Все Гео идут по поверхности, а он забирается в самую сердцевину, можно сказать — в сто раз глубже, чем все остальные Гео.
Галинке приятно, что у папы такое умное Гео, но все-таки папино Гео скучное, папа все время сидит за столом, значит, сам ни в какую сердцевину не забирается. Изыскатель — это куда интересней. Если бы удалось убежать на воскресенье в экспедицию!
Но тут раздается далекое:
— Га-лин-ка! Га-лю-у!
Так мама оповещает о себе.
Палька
Галька забилась в темный угол сарая и насупилась. Она видит, как вся подобралась Катерина — вот-вот скажет что-нибудь злое. Липатов начинает издалека разговор о поездке. Галя боится — если он скажет о Галиной просьбе и мама не разрешит, потом уж никто не согласится взять ее.
И вдруг все оборачивается чудом, настоящим чудом!
— И мы с вами! — восклицает мама. — Олег Владимирович давно мечтает навестить Митрофанова, это же его друг. Едем! Едем! Олег Владимирович возьмет в институте машину!
Галинка задыхается от восторга. Если поедут мама и папа, ее тоже возьмут — это само собой разумеется. Хватит ли места в машине для Кузьки? Ну вот, теперь и Палька увязался!..
— Интересно, — говорит Саша. — По-видимому, нам торопиться некуда? Все решено, можно отдыхать?
Липатов смущен. Палька недовольно бормочет:
— Я тебе, кажется, устроил отсрочку.
И тут выступает вперед Катерина.
— Дуришь, Саша. Посмотри, на кого вы похожи! Себя заморил и Любу заморил. Сколько ночей мы тут провозились? А ведь и мне, и Любе, и Липатушке — с утра на работу! Не спим, не дышим. Как хочешь — в субботу закрываю сарай на замок.
Люба бросается к ней на шею и неожиданно начинает плакать. Саша растерянно топчется рядом. Кузьма Иванович говорит:
— Довели девку, изобретатели!
Теперь Галинка боится одного — хватит ли мест в машине. Но мама сегодня прямо удивительно добрая!
— В институте есть крытый грузовик, — вспоминает она. — Фургон со скамейками. Когда я была комсомолкой, мы ездили в таком на воскресники — копать траншеи для водопровода.
Кажется, все поражены не меньше, чем Галинка, — мама была комсомолкой и копала траншеи для водопровода!
— Олега Владимировича, как профессора, мы посадим в кабину. А сами — в кузов! И всю дорогу будем петь песни!
Мама смеется, увидев изумленное лицо Пальки.
— Пошли домой, Галя! Ты совсем отбилась от рук.
Улица — вся голубая. Луна очень яркая и кривая — как арбуз с подрезанным бочком.
— Нет, не надо провожать нас. Мы с Галей прогуляемся и помечтаем вдвоем при луне.
Галинка злорадно желает Пальке спокойной ночи. Забирается под мамину руку и шагает рядом с нею, прижимаясь к ее теплому боку и прислушиваясь, как тихонько шуршит на ней шелк.
— Тебе никогда не кажется, Галюнька, будто все кругом — незнакомое, как во сне, и ты — уже не ты, а кто-то другой?