Инакий
Шрифт:
По дороге Манир заглянул в избу, где жил Тяк. Тяк не тот человек, чтобы тишком сидеть, уж он наверняка на разведку сходил и всё разузнал.
Так и вышло, да не так, как ожидалось. Тяк лежал в постели, слабо постанывая, а Белга, его жена, меняла мужу на голове мокрые полотенца. Никаких сверхъестественных талантов у Белги не было, но хорошей жене и не нужны сверхъестественные таланты. Зато руки у неё и сейчас оставались ловкими и ласковыми, а без их заботы, кто знает, выжил бы Тяк после той взбучки, что задали ему в Каменной Берлоге.
По всему судя, Тяк лежал без памяти, но когда Манир присел
— Там засел кто-то нехороший. Слегка похож на человека, но не человек. Говорить не может или не хочет. Сразу нападает, опомниться не даёт. Оружия с собой не бери, даже палку. Отберёт и повернёт против тебя. Силу колдовскую вытягивает. Что с ним делать — не знаю. Я еле сумел уйти. Кажется, он непобедим.
— Непобедима одна глупость, — сказал Манир, но Тяк уже закрыл глаза и вряд ли что слышал.
Больше Манир никуда не заходил, пошёл прямиком к Каменной Даче. Впрочем, палку, с которой привык ходить по лесу, бросил. Раз Тяк говорит, что дубинка здесь не помощница, значит, так оно и есть. Мастер знает лучше.
Каменная Дача располагалась неподалёку от села, где в зарослях торчали древние, полурассыпавшиеся от старости скалы. Это было подобие пещеры, образованной рухнувшими плитами. Она была неглубокой, и ничего интересного в ней не имелось. Порой там устраивали норы лисы, но скоро уходили; жить среди камня никто не любит. Внутрь вели три отверстия — одно большое и два поменьше, которые у селян назывались окнами. Протиснуться в окна можно было с большим трудом. Гранитный пол был усеян нанесёнными листьями и загажен помётом летучих мышей, которые одни обживали Каменную Дачу. Но сейчас исчезли и летучие мыши.
Сразу лезть в большую дыру Манир не стал, сначала обошёл снаружи, попытался влезть на уцелевший останец, чтобы глянуть сверху, и только потом двинулся ко входу.
В пещере явно кто-то жил. Оба окна были накрепко заделаны, но чем? Не камень, не дерево и не глина. Нож царапал эту преграду хотя и с большим трудом. Соваться внутрь через окна было бесполезно. Там и так не пролезть, а теперь хода и вовсе нет. Оставался вход, распахнутый и ничем не прикрытый. Оттуда тянуло вонью резкой и незнакомой. Никакой лесной зверь не может так пахнуть. С источником этого смрада и предстояло встретится Маниру.
Нож Манир воткнул в землю. Решено входить без оружия, значит, нельзя и с ножом. Оставшись безоружным, Манир шагнул в смердючую тьму.
— Я пришёл говорить, — громко объявил он. — У меня нет ни оружия, ни волшебной силы, которая могла бы защитить меня.
Ответом был удар, по всем органам чувств. Манир с трудом удержался на ногах. Зато теперь он видел, что творится в пещере. Неживой голубоватый свет заливал всё вокруг. Казалось, это какая-то жидкость — ещё немного, и она окончательно загустеет, и Манир влипнет в неё. Но в то же время оттенок этого света был хорошо знаком Маниру. Когда кто-то из самых могучих чародеев принимался колдовать, вокруг его головы сгущалось голубоватое облачко как раз такого цвета. Но чтобы колдовская сила могла загустевать, превращаясь в слизь, да ещё гнусно вонять при этом… Такое было попросту невозможно.
Посреди пещеры, прямо на каменном полу лежал её повелитель. Он и впрямь был одновременно похож и не похож
Руки, поросшие такой же щетиной, что и голова, и это при том, что на спине не было ни волосины. Каждая конечность заканчивалась тремя когтями. Не пальцами, а именно когтями, которые могут рвать, но не способны ничего схватить.
Договариваться с таким существом хоть о чём-то было совершенно невозможно. Оставалось бежать и там уже придумывать, как с ним поступить.
Манир дёрнулся и понял, что не может сделать ни единого шага. Липкие нити, так напоминающие голубое облако колдовской силы, тянулись от растопыренных когтей и облепляли ноги, не позволяя двигаться. Но ведь Тяк как-то вырвался из этой ловушки. Правда, у него была дубинка. Вон она валяется. Далеко, не достать. И вся заляпана густой слизью порченной волшбы.
Повелитель каменной берлоги подполз ближе, приподнял верхнюю часть своего тулова, готовясь пустить в ход сосущий ротик. Манир отшатнулся, хотя куда там отшатываться? Влип он намертво.
Внизу под брюхом ползущего он увидел ещё одну пару рук, поменьше, но таких же когтистых и щетинистых. Теперь противник потерял всякое сходство с человеком.
Дополнительные руки судорожно сучили друг о друга, и между ними голубело облако чистой волшбы, той самой, что исчезла в селении, осиротив разом всех жителей.
Голубое сияние, пройдя через лишние руки и поганый рот, медленно превращалось в ту слизь, что заливала пол в пещере и намертво держала Манира.
Так вот куда уходило колдовство жителей села, вот во что оно превращалось!
Четырёхрукий, продолжая источать слизь, подполз к Маниру. Будь у Манира хотя бы капля волшебных умений, он давно был бы высосан досуха, но что можно отнять у кого ничего нет? Тем не менее, очень не хотелось, чтобы щетинистые лапы коснулись его.
Оружия у Манира не было, да оно и не могло бы помочь, ползун немедленно повернул бы любое оружие против Манира. Оставалась холщовая кошёлка, в которой лежали два захваченных в дорогу гусиные яйца.
Получить по лицу кошёлкой не слишком приятно, но не смертельно. А каково придётся ползущему, ещё надо посмотреть.
Манир с маху хлестнул холщовой сумкой подползающего противника. Сумку резко вырвало из руки, одно гусиное яйцо выпало. Реакция владыки Каменной Дачи оказалась самой неожиданной. Он повалился набок, замолотил всеми шестью конечностями. Кажется, он старался раздавить яйцо, вызвавшее у него приступ необъяснимой ненависти. У Манира не было времени и желания разбираться в таких тонкостях. Липкие тяжи, удерживавшие его, лопнули, Манир почувствовал себя свободным и метнулся вон из каменного склепа. Он не старался спастись, он бежал в селение, чтобы рассказать людям, кто и как их ограбил. Там в селении можно было просить помощи. Одному справиться с похитителем чужого колдовства — невозможно, а вместе мы ещё посмотрим, кто кого.