Иная вера

Эльтеррус Иар

Все вы сделали для меня очень и очень многое. Всем вам я благодарен. И больше всего на свете мне хотелось бы, чтобы вы все стали если не друзьями, не говоря уже о братьях и сестрах, – то хотя бы приятелями. Иначе мы не сможем работать вместе. Поэтому сейчас я прошу вас отнестись друг к другу с пониманием и без предубеждения…

– Стас, позволь мне сказать, – внезапно перебил его Второй. Черт, надо уже запомнить – не Второй, Серг!

– Да, конечно.

Серг поднялся, окинул собравшихся взглядом – мрачным, чуть насмешливым, но не злым.

– Я не знаю пока что ваших правил, хотя понимаю в общих чертах ваши идеи. Наверное, даже разделяю их. Но еще лучше я понимаю ваш страх, страх честных людей перед преступниками, уголовниками, людьми, судимыми за совершенные или не совершенные ими преступления. Стас позвал меня сюда работать вместе

с вами над строительством мира, в котором никому не придется идти по моей дороге – я согласился. Вы знаете его дольше, у вас право спрашивать. Я отвечу. Меня зовут Сергей Градов, или просто Серг, мне сорок пять лет. Я был осужден в две тысячи семьдесят первом году за совершенное мною убийство – застрелил наркоторговца, у которого мой погибший от передозировки сын покупал отраву. Я не считаю себя виновным, хотя признаю факт совершения убийства. Окажись я вновь в той ситуации, я поступил бы так же, хотя постарался бы спрятать труп надежнее. У вас есть ко мне вопросы? Я готов ответить.

– Убивать – это страшно? – напряженно спросил Гранд. Тут же прикусил язык, почувствовав взгляд Стаса, но было уже поздно.

– Противно, – спокойно ответил Серг. – Убивать – противно. Еще вопросы?

Вопросов почему-то не последовало. Второй спокойно сел на место, но тут же поднялся Третий.

– Теперь я. Имя мое – Алекс, осудили меня, если не изменяет память, года четыре назад, за изнасилование дамы габаритов… ну, примерно как двое вас, молодой человек, – он указал на рослого и широкоплечего Виктора Галля. – Сколько в этом обвинении правды – судите сами, опираясь на известные вам факты и уровень доверия Стасу.

Ветровский кожей ощутил, как напряжение спало. На лицах начали появляться улыбки, Виктор очень забавно краснел, Гранд так и вовсе расхихикался.

– Раз пошла такая пьянка… Зовут Артем, сел за кражи. Молодой был, глупый, работать не хотел, хотел радоваться жизни, – виновато развел руками Первый. – Сел за дело, вины не отрицаю, но – хотите верьте, хотите нет – завязал. Одного раза хватило за глаза и за уши. До корпы был женат, но жена подала на развод, как только меня взяли, сама ушла, ребенка забрала. Как-то вот так.

– Дмитрий, лучше – просто Митя. У меня вообще все по-идиотски вышло. Был с одной девушкой, в меня влюбилась другая, дочка ректора института. Домогалась, требовала, чтобы я свою Лену бросил. Я ее послал… через неделю арестовали за кражу дорогого компа из ее сумочки. Лена меня, естественно, сразу бросила, но это уже неважно, наверное.

– Игорь. Отморозок, бандит, убийца – без шуток. В шестнадцать попал в трущобы, свалился на самое дно, разве что наркотой не торговал. Сколотил свою банду, вместе грабили, вместе выживали. Потом попались. Всех моих положили, меня по моей глупости взяли живьем. Что убивал – не жалею: это была война. Или мы, или нас. Так получилось, что в итоге нас – хоть я и выжил, но смысл моей жизни застрелили полицейские. – Игорь шагнул вперед, ловя по очереди взгляды всех Орденцев. – И вот что: я предельно искренен. Прошу вас о том же в ответ. Считаете, что мне среди вас не место, так и скажите. А если примете – не попрекайте тем, что было. Это касается каждого из нас пятерых.

Повисло молчание. Члены Ордена переваривали информацию и принимали решение, беглецы ждали, готовые развернуться и уйти, не понимающие, что их здесь все еще держит, забывшие слово «мечта», но не разучившиеся мечтать.

Разумеется, это был Алик. Тронул сенсор, выкатываясь вперед, остановил кресло перед так и не севшим Игорем. И молча протянул ему руку.

Стас тихонько сполз по стене, только сейчас понимая, что уже несколько минут он практически не дышал.

– За первые полтора года существования Ордена мы добились многого… для группы студентов, не имеющих почти никаких возможностей. К сожалению, большую часть наших достижений перечеркнул распад Ордена после моего ареста. Не стало отделений в других городах, во много раз сократился питерский состав. По сути, остался только один детский дом и восемь человек, не считая меня. Но, многое потеряв, мы многое же и приобрели, начиная с бесценного опыта, продолжая тем, что единственный оставшийся у нас детдом теперь практически в полном нашем распоряжении, а мы – уже не нищие студенты, среди нас есть молодые специалисты, как минимум зарабатывающие себе на жизнь, и заканчивая тем, что мы уверены друг в друге. Мы уже не просто группа энтузиастов, объединенных общей

прекрасной идеей, мы – команда, способная и готовая работать вместе, принимать новых членов, развиваться. Больше того, к моей величайшей радости, нас не девятеро – нас четырнадцать человек, хоть я и не рассчитывал, что так многие присоединятся к нам. А четырнадцать человек, имеющих разное образование, разные знания, разный опыт, – это уже много. Много – но недостаточно. Я не просто так начал с того, чего мы добились за первые полтора года. Если бы не мой арест, если бы все шло по первоначальному плану – едва ли мы ушли бы дальше от той точки, на которой произошел распад Ордена. Чистая благотворительность и замкнутость на самих себе не позволили бы нам двигаться дальше. Мы поставили перед собой грандиозную цель – изменить общество, изменить мир. И чтобы это сделать, мы должны получить возможность на что-то влиять и что-то менять. Сейчас наших совместных сил не хватит даже на то, чтобы воспрепятствовать отмене государственного финансирования детских домов. Наши потуги – ничто в масштабах даже одной страны, пусть и самой большой в мире. Если бы нас было больше, хотя бы несколько сотен человек, было бы иначе. Но нужно исходить из того, что есть. Нас четырнадцать, и у нас нет никаких возможностей. И нет другого выхода, кроме как добиться этих возможностей. Добиться же их можно двумя путями: власть и деньги. Власть – это политика в тех или иных проявлениях или же высокие должности в различных научных отраслях. Ни у одного из нас нет образования или связей для второго, первое же слишком опасно и грязно – нас мало, нам нельзя нами рисковать. Остаются деньги. Деньги нужны большие, нужна корпорация. Собственная. А для этого…

Все было продумано за полчаса. Каждый работает, каждый откладывает в общую копилку столько, сколько ему по силам. На собранные деньги открываются фирмы – небольшие, состоящие полностью из проверенных людей. Основной доход фирм идет в казну Ордена. Через несколько лет на собранные деньги можно будет открыть нечто более серьезное, а еще лет через десять, если все пойдет, как надо, можно будет говорить и о корпорации. Главное, правильно подбирать людей и обязательно трудоустраивать выпускников «своего» детдома.

Будь уверен в победе, не позволяй себе думать о проигрыше. Не уповай на слепую удачу – твоя уверенность должна зиждиться на твоей подготовке и твоем плане. Но помни: допустивший проигрыш – уже наполовину побежден.

Удар – блок, удар – поворот, пропустить мимо, атаковать в ответ – защита, обманное движение, удар!

Звезды взрываются в голове, перед глазами темнеет, но надо сгруппироваться, перекатиться, вскочить.

– Ошибку понял?

– Принял обманное движение за защиту, вместо прямой атаки попытался финтить сам.

– Верно. Нападай.

Атака – блок, прыжок в сторону, поворот, атака, еще одна атака, обманная атака, удар, есть! Удар, звезды…

– Ошибка?

– Пробив защиту, расслабился, не довел атаку до конца.

– Верно. Защищайся.

Блок, уход, обманка…

Уворачиваясь, защищаясь, нападая Стас невольно вспоминал первые занятия, когда Коста просто избивал его – с завязанными глазами, одной рукой, не используя ни удары ногами, ни крылья. Избивал почти до потери сознания, не давал прийти в себя, вздергивал на ноги – нападай! На вторую тренировку крылатый принес оплетенный кожей гибкий стек – «не хочу тебя калечить раньше времени». Калечить он начал потом, обучая выбивать самому себе суставы, выкручивая плечи, запястья, локти так, что Стасу казалось, что пользоваться руками ему больше не суждено никогда. Но с каждым днем он становился гибче, а несколько занятий назад крылатый сказал, что если ученик не будет лениться, то взять его в болевой захват станет просто невозможно, и продемонстрировал гибкость суставов на себе – как молодой человек ни выкручивал наставнику руки, тот только усмехался, причем совершенно искренне, а не терпя боль.

Коста не учил Стаса приемам – он предоставлял молодому человеку изобретать их самостоятельно.

– Если придерживаться какой-то школы, всегда есть риск нарваться на того, кто с этой школой знаком и знает контрприем. Если использовать приемы разных школ, этот риск только немного снижается, и все.

– А то, что используешь ты?

– Когда у тебя будет такое тело, как у меня, когда ты сможешь выдерживать такие же нагрузки, как я, – приходи, я обучу тебя тому, что умею сам. А пока – учись, чему можешь.