Инцидент в Ле Бурже
Шрифт:
Глава 18
А еще через три минуты Данилов вернулся и со злостью швырнул в Тропинина искореженную коробку, похожую на обыкновенный планшетник, едва не попав ему в лицо. Тропинин увернулся в последний момент, но лицо его тут же приняло весьма угрюмое выражение. Ликостратов в недоумении посмотрел на коллегу.
— Эта сволочь нас надула! — разочарованно выкрикнул Данилов. — Это не бомба! Это даже не планшетник, не электроника, это вообще черт знает что такое! Это муляж, понимаешь? Он мчался
— Он что, идиот? — неуверенно произнес Ликостратов.
— Это мы идиоты! — с чувством сказал Данилов. — Нас в очередной раз заманили в ловушку. Поняв, что мы выбрались из предыдущей западни, они подсунули нам этого урода — якобы расправившись с Молчановым, возложили главную миссию на Тропинина. Мы погнались за ним, как кролики за морковкой, сами сели в эту банку и сами закрыли за собой крышку. Теперь осталось подождать, пока нас всех тут перестреляют, а Молчанов завтра преспокойно заложит настоящую бомбу. Она наверняка уже давно была у них.
— Значит, Молчанов жив? — пораженно спросил Ликостратов.
— А ты у этого вот спроси, — с отвращением кивнул на авиамеханика Данилов, — он подтвердит. Только до его тупой башки еще не дошло, что ему отсюда тоже не выбраться, и «бабок» ему не видать, как своих ушей…
— Я же говорю — идиот, — пробормотал Ликостратов и с беспокойством оглянулся по сторонам. — Но это значит, Леша, что мы должны готовиться к бою! Думаю, скоро они попытаются спуститься, и мы должны их встретить. Я просто так не сдамся. У тебя остались патроны?
— Только чтобы застрелиться, — мрачно ответил Данилов. — Даже учитывая ствол, который я отобрал у этого хмыря, долго мы не продержимся.
Воцарилось молчание.
— Чепуха! — вдруг странным голосом проговорил Тропинин. — Все, что вы тут наговорили, полная чепуха. Молчанов не мог меня бросить. Мы практически родственники. Он никогда так не сделает. Не дождетесь.
— Вот видишь! — повернулся Данилов к Ликостратову. — Я оказался прав — Молчанов жив. Нас обманули, как мальчишек! Как сопливых пацанов!
— Да не расстраивайся ты так! Может быть, еще все обойдется. Мы должны выбраться отсюда — я чувствую это.
Тропинин, притихший, было, у них под ногами, вдруг заерзал и задергался.
— Вы должны… — задыхаясь, заговорил он. — Вы должны выбраться! Я не хочу… Я не хочу тут умирать! Делайте же что-нибудь! — При этом он все порывался схватить за штанину то Ликостратова, то Данилова.
— Вона как заговорил! — сказал фотограф, брезгливо отстраняясь. — Жареным, видать, запахло! А то все супермена из себя строил, через губу разговаривал…
— Слишком поверил человек в родственные связи, — заметил Данилов. — А теперь дошло, что его тоже в расход списали. Крушение всей системы ценностей у человека… Но, по сути, и он, и ты, Костя, правы. Выбираться надо. Вот только каким образом?
— Идиоты! —
— Да уж, будь у тебя руки-ноги целы, ты такого бы натворил! — усмехнулся Ликостратов.
— Да идите вы к чертовой матери! — почти в истерике завопил Тропинин и принялся лихорадочно рыться в карманах.
Наконец он отыскал в одном из них телефон и принялся тыкать в кнопки трясущимися пальцами. Он долго тыкал, потом подносил трубку к уху и тревожно вслушивался. Данилов с Ликостратовым с мрачным любопытством наблюдали за ним. Но вскоре авиамеханик зарычал, точно ему прищемили пальцы, и швырнул телефон куда-то в гулкую глубину трюма.
— Никого нет дома? — сочувственно спросил Данилов. — Боюсь, что связаться отсюда нам ни с кем не удастся. Мы здесь как в бомбоубежище.
— Скорее, как в склепе, — мрачно уточнил Ликостратов. — В братской могиле.
Это замечание плохо увязывалось с уверенностью в победе, которую Ликостратов высказывал совсем недавно, но вряд ли фотограф заметил несоответствие. Настроение у него менялось каждую минуту.
Тропинин посмотрел на него взглядом, полным то ли ненависти, то ли звериной тоски, но не промолвил ни слова. Данилов тоже не стал комментировать бестактное высказывание приятеля и только через несколько минут задумчиво пробормотал, глядя на помигивающий глазок плафона:
— Интересно, как далеко от Парижа собираются они нас завезти? И вообще, где мы сейчас? Есть какие-нибудь соображения?
— Леша, не парься! Не ломай голову, — с досадой проговорил Ликостратов. — Какая разница, на каком километре нас собираются прикончить? Я уверен, что им нас не одолеть. Бог на нашей стороне.
Он снова был преисполнен оптимизма или только делал вид, но в создавшейся ситуации это было уже немало. Тропинин же расклеился совершенно. Он сидел на днище баржи, истерзанный, грязный, перемазанный в собственной крови, и смотрел в одну точку безумным взглядом. Данилов подозревал, что рана авиамеханика не слишком опасна и не так уж болезненна и вообще он мог бы держаться немного потверже, но, видимо, лишенный привычного комфорта, статуса и ясных перспектив, Тропинин, что называется, «поплыл» и начал быстро терять остатки сил и достоинства.
У Данилова и у самого было паршиво на душе. Ни на один из вопросов, которые его терзали, не было ответа, и он не знал, что делать. Пожалуй, сегодня их положение с полным на то основанием можно было назвать безвыходным.
То же самое чувствовал и Ликостратов. Вскоре он потерял всякое желание разговаривать и уселся с отстраненным видом возле ящиков. Данилов присел рядом, и они погрузились в невеселые размышления. По часам выходило, что плывут по Сене они уже не менее часа. Сколько будет еще продолжаться это путешествие, можно было только гадать.