Incomplete
Шрифт:
Штаты, города сменялись один за другим, быстрее, чем прически Рианны. Мне было плевать, где на этот раз окажется моя тощая задница, я как послушный мальчик выполнял все то, что от меня требовалось, то, чего от меня ждали люди. Не было больше вдохновения и драйва. Как сказал Трэв: «у меня гребаная девчачья депрессия». Возможно, он прав, ведь я даже не ответил ничего ему на это. Парни пытались поговорить со мной, но я не хотел. Это только мое, я не хочу ничего говорить. Чтобы это ощущение вечной пытки не исчезло. Еще рано.
Так я наказывал себя изо дня в
— Подбери сопли, Алан. Ты не первый и не ты последний парень, у которого разбито сердце. Мужчинами становятся именно через боль. Разберись со всем этим и стань мужиком.
Я молчал, практически не слушал, о чем говорит Присцилла, лежал на кровати, поедая очередную порцию шоколадного мороженого. Не то чтобы оно помогало мне в моральном плане, но это вкусно. Мне казалось, что я нужен этому лакомству. Мой рот и этот сладкий холод просто созданы друг для друга.
И тут я почувствовал удар по голове. Миссис Форд ударила меня айфоном по голове. Помню этот ее взгляд. Он тогда пробрал меня до самых костей, мне даже стало немного страшно, и я натянул одеяло к подбородку.
— Ну, так что, Алан, ты разберешься с дерьмом и станешь мужчиной или так и останешься жалеть себя, как маленький мальчик?
Знаете, хочешь-не хочешь, но под ее взглядом придется взрослеть. И я сделал выбор.
Не сразу до меня дошел весь смысл ее слов. Но вот теперь, спустя все это время, я ей благодарен за то, что ей было не все равно. Она протянула мне руку помощи, и из всех остальных я выбрал именно ее, чему рад.
Сегодня у нас концерт в Нью-Йорке, все билеты распроданы, ожидается полный аншлаг.
Мы отыграли пять песен и у нас должен быть небольшой перерыв, буквально пять минут. Ребята уже покинули сцену, но я задержался. Взял гитару Аарона и подошел к микрофону. Ребята не знали о том, что я хочу сделать. Я ничего не сказал толпе, когда они начали кричать, просто перебирал струны, чувствуя, как аккорды отзываются глубоко внутри меня, и начал петь.
Не хватает кислорода,
Света, радости, тепла.
И не радует погода…
Просто ты ушла… Ушла.
Я не верю в эту правду,
Разрушая все вокруг.
И внутри меня прохлада.
Задыхаюсь. Свет потух.
Я знал, что легко все разрушить.
Лети, моя птичка, лети.
С собой забирай мою душу -
Такую, как ты, не найти.
Хотел бы все как-то исправить,
Назад отмотать, как в кино.
От боли обоих избавить…
Всегда
В горле пересохло от нахлынувших эмоций. Я никогда не думал, что смогу вот так выплеснуть все. Рассказать нашу с Сэм историю. Поделиться воспоминаниями о ней с кем-то. Но это было нужно. Я расставался с этой болью внутри. Чтобы что-то приобрело смысл, нужно проговорить это вслух.
Я держал тебя в ладонях,
Но, смирившись, отпустил.
И на сердце неспокойно-
Я любовь свою убил.
Эта глупая ошибка
Разорвала нашу нить.
Я хотел бы все исправить,
Быть любимым и любить.
Я знал, что легко все разрушить.
Лети, моя птичка, лети.
С собой забирай мою душу -
Такую, как ты, не найти.
Хотел бы все как-то исправить,
Назад отмотать, как в кино.
От боли обоих избавить…
Всегда есть досадное "но"
Болит голова, как с похмелья.
И сердце сжимает в груди.
Мне стыдно, и я сожалею.
Лети, моя птичка, лети.
Хотел бы все как-то исправить,
Назад отмотать, как в кино.
От боли обоих избавить.
Темно без тебя мне… Темно.
На последней строчке голос сорвался и охрип, во рту пересохло. Мне хотелось сбежать со сцены и забиться где-то в темном уголке подсобки на несколько часов, а может и месяцев. Но вместо этого я расправил плечи и сделал новый вдох. Жизнь приготовила для меня еще много чего интересного. Много ярких моментов. Конечно, между некоторыми из них мне захочется подохнуть, и не один раз, но я точно знаю, что за каждым закатом приходит рассвет.
Все будет хорошо. И у меня и у нее. Точно будет. А вот теперь… Прощай, Сэм.
Полтора года спустя…
— Итак, чем я могу Вам помочь?
Спросил Генри Блум, поправляя очки на переносице.
Я поёрзал на диване, устраиваясь удобней, и Тревор пихнул меня в бок.
— Хватит уже шевелиться, достал, — зло прошипел он.
На что я начал еще больше ёрзать. Не обращая на нас никакого внимания, заговорил Эван, который сидел рядом с Трэвом.