Индекс цитирования
Шрифт:
Я чувствую себя словно попала на какие-то военные учения и сейчас совершаю марш-бросок.
Только в вечернем шелковом платье и на шпильках.
– Куда мы? – срываюсь на крик, пытаясь поспеть за ним на каблуках по скользкой лестнице отеля.
– Лада быстрее, у нас три минуты – отрывисто и напряженно откликается Макс, продолжая увлекать меня вниз по плиточной лестнице.
До чего же скользко.
Какой идиот додумался технические лестницы выстилать такой скользкой плиткой?
На технической лестнице лампы
Бегу и страшусь мысли о том, что будет, если я случайно перегнусь через них.
Меня резко заносит на повороте между вторым и первым этажами. Здесь почему-то темнее, чем на предыдущих уровнях.
Я поскальзываюсь и налетаю лбом на что-то твердое и холодное.
Очень больно. Темно.
Я куда-то проваливаюсь.
Глава 11.
Голова разламывается на сотни мелких и острых осколков, вырывая меня из тяжелого, липкого забытья.
Я открываю глаза и с удивлением обнаруживаю себя в какой-то незнакомой комнате.
За окном темно, в дальнем углу комнаты слабо горит небольшой ночник.
Я все еще в своем вечернем платье и лежу на огромной кровати.
Рядом сидит мужчина, но даже в полумраке комнаты, его облик мне кажется смутно знакомым.
Значит, все случившееся, мне точно не приснилось.
– Как ты, маленькая? – тихо спрашивает он и у меня резко перехватывает дыхание от знакомых интонаций.
Случившееся несколько часов назад мне не померещилось, передо мной сидит не призрак, а самый настоящий и живой Макс.
Живой.
Его голос я не спутаю ни с чьим другим.
И только один мужчина в моей жизни мог так нежно называть меня – «маленькой».
Максим Климов, тот самый, которого застрелили в тот проклятый предрассветный час в далеком декабре 2006 года.
– Ма-акс, но как ты … ты ? – я не узнаю свой собственный голос, который от слабости стал каким-то сдавленным, тонким и почти неслышным.
Сказать, что я ошарашена – это еще ничего не сказать, но у меня получается всего лишь сипло выдавить его имя и еще всего пару слов.
– Да, Лада, так уж получилось, что это именно я, – грустно усмехается Макс и пересаживается ко мне на кровать, так что я могу отчетливо видеть его лицо.
Комната освещена слабо, ночник в дальнем углу практически не дает света, но в окно попадает лучик уличного фонаря, раскачивающегося на ветру прямо напротив окна спальни.
Я жадно вглядываюсь в то, что вижу перед собой и пытаюсь осознать, не снится ли мне все это в очередной раз.
Постепенно ко мне начинают возвращаться воспоминания сегодняшнего вечера и прежде всего я пытаюсь сосредоточиться на мысли о том, что Василевский – убит, скорее всего задушен.
Потом, смутно припоминаю погоню, мы уходим техническими коридорами
Что ж, прежде всего, надо понять, где я и что нам сейчас грозит.
Шестым чувством понимаю, что от Макса никакой опасности лично для меня не исходит.
Хотя, разобраться бы еще, как он появился в номере.
Нет – как он вообще появился снова в моей жизни…
– Что случилось? Где мы и сколько тут пробудем? – ко мне постепенно возвращается способность трезво оценивать ситуацию.
– Мы тут отсидимся дня три – четыре, за это время шумиха слегка уляжется и нам будет проще выскользнуть из Сочи. Сейчас из дома не стоит высовываться, но здесь – безопасно. Дом арендован на другое лицо и оплачен на месяц вперед. И все же лучше не задерживаться – нам надо многое успеть, а время поджимает. К тому же у нас – сразу несколько хвостов.
– Что случилось в отеле? За нами кто-то охотится, от кого мы бежали? – кажется, я пришла в себя только для того, чтоб довести Макса своими вопросами, но я должна их задать.
– От погони мы оторвались, у нас была фора в пять минут, этого хватило, чтоб вывести тебя за пределы отеля. Но у самого выхода ты поскользнулась и, падая, ударилась головой о перила.
Я слушаю Макса в пол уха и ловлю себя на мысли о том, что даже с моей буйной паранойей предвидеть такое развитие событий – выше моих способностей.
Сознание лихорадочным образом пытается вживить в себя мысль о том, что тот, кого я горько оплакивала больше пятнадцати лет назад – жив и сейчас, прямо в эту минуту, сидит на моей кровати.
Но кто скажет, насколько тесно и надолго переплелись наши судьбы?
– А ты знаешь, ничего не изменилось, – вдруг слышу я насмешливый и слегка хриплый полушепот Макса, – ты все так же витаешь в облаках.
– Мысли путаются, Макс. Наверное, у меня сотрясение. Я немного помню из того, что было.
– Ты пока полежи, тебе лучше отдыхать. У нас есть время.
Макс поправляет легкое одеяло, которым я укрыта и сам ложится рядом.
То ли ощущение неожиданной близости Макса на меня так завораживающе действует, то ли накатывает очередная волна слабости, но я чувствую, что мои веки тяжелеют и я снова проваливаюсь в сон, уткнувшись в его плечо.
Когда я просыпаюсь, уже полдень – ровно столько показывают часы на тумбочке возле моей кровати.
Голова еще побаливает, но я чувствую себя уже лучше, чем ночью, когда пришла в себя.
В залитой солнцем спальне кроме меня никого нет, но я отчетливо слышу звяканье какой-то кухонной утвари.
Поблуждав взглядом по комнате, вижу светлую рубашку, брошенную на кресле и решаю ее надеть.
После вчерашних приключений мне хочется как можно быстрее избавиться от, надоевшего мне до самых чертиков, вечернего платья.