index

Неизвестно

В холле аэропорта - длинном двухэтажном строении со множеством круглых световых окон в крыше, похожей на вытянутое осиное гнездо, с окрашенными в желтое ажурными несущими фермами - нас встретил какой-то знакомец Фрэнка, назвавшийся Майком. Был он черен как ночь, и слегка проглатывал окончания слов, как бывает с людьми, которые вечно куда-то торопятся. А, может быть, это был какой-нибудь местный говор, на которые так богаты Штаты.

Майк проводил нас к машине - это был серебристый “Линкольн Таун Кар”, уселся за руль и повез нас на обещанную Фрэнком встречу.

Справа катил свои воды серо-зеленый Потомак - шириной меньше километра, он не производил

впечатления чего-то большого. Мы недолго прокатились вдоль него, потом свернули на Мемориальный мост через реку, и в переднем стекле показалась стрела Монумента Вашингтона - длинный белый гвоздь, воткнутый в синее небо. Справа от нас - метрах в ста - по мосту несся белый поезд, дальше виднелся еще один мост.

– Пентагон, - показал пальцем за спину Майк, заметив, как живо мы оглядываем окрестности.
– Недалеко отсюда. А впереди мемориал Джефферсона. Скоро увидите.

И еще через минуту объявил:

– Въезжаем в округ Колумбия.

Столица США меньше всего похожа на любой из крупных городов этой страны. Здесь нет деловых центров высотой в пятьдесят этажей, нет огромных площадей той самой “Одноэтажной Америки”. Как пояснил нам Майк, большинство людей, работающих в городе, живут в его окрестностях. В выходные город пустеет, если не считать толп бродящих по центру туристов, зато в будни его население удваивается.

Мы проехали по 14-стрит мимо огромной псевдоегипетской стелы монумента Вашингтона, мимо Национального музея американской истории, мимо украшенного строгой колоннадой здания Министерства торговли, справа мелькнули Мэрия и Совет округа Колумбия, расположившиеся в одном доме. Майк иногда кивал на здания и называл их.

На тротуарах было много чернокожих американцев.

– Наша негритянская столица, - сообщил Фрэнк.
– Здесь негров едва ли не больше, чем в Африке, не так ли, мой чернокожий друг?
– от толкнул Майка в бок локтем.

– Раньше еще больше было, - буркнул водитель.
– Сейчас хоть немножко посветлела улица. А лет десять назад только черномазые здесь ходили. Из белых - только Президент, да люди из Капитолия с помощниками.

Вдоль Четырнадцатой улицы стояли невысокие - пять, шесть, иногда восемь этажей - дома, очень похожие на те, что в изобилии были понастроены в Москве. “Сталинские” мотивы - монументализм, приземистая величественность - были очень знакомы и пробуждали ностальгическую тоску. А улицы, прямые и широкие, очень напоминали многокилометровые ленинградские проспекты, только без панельных девятиэтажек. Впечатление от Вашингтона было странным - ничего подобного я увидеть не ожидал. Был он одновременно и маленький и огромный. Весь целиком - маленький, в каждом отдельно взятом месте - огромный.

– Даунтаун, - сообщил Майк и на светофоре повернул направо.
– Кей-стрит. Нам сюда.

– На этой замечательной улочке расположились все лобби Америки.
– Сообщил нам Бредли.- Если вам нужно протолкнуть закон, притормозить расследование, отменить поправку, вам сюда. Не в Капитолий, не в Белый Дом - там вас и слушать не станут, а только на Кей-стрит. Здесь вам назовут действующие прейскуранты, опишут подробные процедуры принесения благодарности политику, хоть конгрессмену, хоть сенатору - от пожертвований в его избирательный фонд до выплаты гонорара за ненаписанную книгу: знай только считай доллары. Здесь можно встретить глав различных комитетов и советников самого президента. Когда они хотят кушать, они приходят сюда сами. И у меня здесь обретается старинный дружок. Сосед по университетской скамье,

можно сказать, Бенджамин Уилкокс. Вот уж поистине, чертов дар у него - сводить знакомство со всеми этими важными господами из Палаты Представителей или Сената. Наверное, от папаши достался, тот тоже был не промах. Если его условия вас устроят, считайте, что в Конгрессе можете открывать любую дверь ногой!

Фрэнк цинично рассмеялся, а Майк поддержал его.

Мы остановились, миновав красивое трехэтажное здание из красного кирпича - Школу Франклина, как назвал его Майк, почти на перекрестке К-стрит с Двенадцатой улицей.

– Ну вот, господа, мы и приехали. Бенджи должен бы нас ждать, - выходя из машины, сказал Фрэнк.
– За мной, Зак, Сардж, покажем этим столичным снобам, что умеют делать люди из Кентукки!

Вслед за ним мы вошли в высокие двери офисного здания. Будь на нем медная табличка с надписью “Госплан СССР” - я бы даже не удивился, то того оно было похоже на какое-нибудь московское, стоящее на улице Горького. Видимо, во всем мире власть любит одинаковые строения: помпезные и при этом невысокие - чтобы были пути отхода, если что-то пойдет не так.

Майк остался снаружи.

Бенджамин Уилкокс легко мог бы стать звездой американского футбола. В нем было шесть футов и пять дюймов роста, и весить он должен был, обладая такой бычьей шеей, фунтов под двести восемьдесят. Человек-гора с обворожительной улыбкой снежно-белых зубов.

На расстегнутом воротнике дорогой сорочки болтался какой-то детский галстук-бабочка с мелкой красной искрой. Подобные аксессуары я в последний раз заметил на утреннике в своем детском саду. Но американцы такое надевали на себя часто. Подтяжки в красно-синюю клетку, с маленькими человечками и собаками придавали ему вид … я бы сказал - глупый, но такому большому человеку нельзя говорить такие откровенные вещи. Пусть будет - эксцентричный.

Еще он был лыс как айсберг и так же ярко, как ледяная глыба, отбрасывал всюду отблески с лоснящегося черепа.

– Фрэнк, дружище!
– Заорал он, едва увидев нас на пороге своего кабинета.
– Как я рад снова тебя увидеть! Вместе с тобой всегда в мою жизнь входит… аромат глубинки! Запах прерий и дешевого виски!

Он облапил Бригли и захохотал, колотя своим монструозным кулаком несчастного Бригли в спину. Я ужаснулся: в его лапе легко можно было бы спрятать небольшую собаку. С каждым ударом раздавался слышимый гул и Фрэнк, как-то поймав паузу, с трудом выдавил из себя:

– В Кентукки нет прерий!

– Да и дьявол с ними, с прериями! Кого ты мне привез?

– Бенджи, помнишь, я тебе перед Рождеством звонил? Про парней, которым нужно помочь? Вот, знакомься, это Сардж Саура, - и моя рука утонула в медвежьей лапище здоровяка, - а это Закария Майнце, - и теперь сморщился Захар. А это, парни, мой старый приятель Бен Уилкокс. Большой знаток вашингтонской жизни и простых способов повернуть к себе лицом американскую политику. А не тем местом, каким она обычно смотрит на рядового обывателя.

– Ну, будь вы обывателями, вам вряд ли нужно было здесь появляться, - ухмыльнулся Уилкокс.
– Виски, ром?

– Нет, Бен, спасибо, - отказался я.
– Мы только что с самолета и не хотелось бы становиться уставшими в середине дня. А с алкоголя я всегда совею. Может, сразу к делу?

– Нет, Сардж, - теперь отказался Уилкокс.
– Политика спешки не любит. Я должен понимать вас, ваши цели, в общем, пока мы не сможем друг другу доверять, больших дел не будет. Мне неприятности ни к чему.