Индейцы без томагавков

Стингл Милослав

ВПанаме план новой экспедиции, которую предлагал Альмагро, не вызвал большого энтузиазма. У губернатора Педрариаса Давила были свои планы. Он готовил поход на север, в Никарагуа, и был заинтересован в том, чтобы поселенцы присоединились к его экспедиции. К тому же особого успеха первое плавание Писарро, казалось, не принесло… Зато священник патер Луке был настроен более оптимистично. Он вложил в дело последние свои сбережения и употребил все красноречие церковника, чтобы смягчить Давилу и добиться его согласия на новую экспедицию. 10 марта 1526 года в панамском соборе (и на что только не пригодны церкви!) был подписан новый договор; согласно ему вся слава, вся прибыль, которые будут приобретены в завоеванных землях, должны опять быть поделены на три части.

Вторая экспедиция насчитывала 180 человек, и в ее распоряжении было снова два корабля. Писарро привлек к участию в ней видного мореплавателя, кормчего из Андалузии

Бартоломе Руиса. На этот раз плавание началось гораздо благополучнее. Оба корабля уже знакомым путем добрались до устья реки Сан-Хуан - до самой южной точки, которой достигла первая экспедиция (точнее, корабль Альмагро). Здесь конкистадоры высадились и сразу же напали на индейскую деревню, расположенную близ устья реки. Добыча оказалась богатой. В деревне испанцы нашли множество золотых украшений. Теперь Писарро и Альмагро были уже уверены в том, что приближаются к границам «золотой страны». Но они хорошо понимали, что 180 усталых солдат - недостаточная сила для осуществления их великолепных замыслов. И снова было решено, что Альмагро на одном из кораблей вернется с золотом в Панаму и навербует новых солдат, а тем временем Писарро с несколькими помощниками высадится на берег и обследует устье реки Сан-Хуан. Кормчий же Руис на втором корабле поплывет с остальными членами команды дальше на юг… Самым интересным было плавание Руиса. Первую остановку он сделал у небольшого острова Гальо (примерно на 2° северной широты), а затем, выйдя в море, увидел нечто удивительное. Это была так называемая бальса - большой перуанский плот из нескольких стволов бальсового дерева, с маленьким навесом и четырехугольным парусом. Надо сказать, что до этих пор испанцам еще ни разу не приходилось видеть, чтобы индейцы пользовались парусами. На плоту находилось не менее 20 мужчин и женщин, одетых в шерстяные и бумажные ткани, с украшениями из золота, серебра и драгоценных камней. Здесь же был сложен большой груз, предназначенный для продажи или обмена. Индейские купцы без всякого страха поднялись на борт испанского корабля и рассказали Руису о замечательной стране на юге, о ее плодородных полях, больших городах и о дворце ее властителя, который якобы весь выложен золотом. Двое из этих купцов были родом из большого торгового центра Тумбеса. Руис уговорил нескольких индейцев остаться на его корабле, чтобы подтвердить свой рассказ самому Писарро. Спустя несколько дней корабль достиг пункта, лежащего уже южнее экватора, который мореплаватели обозначили как Кабо Пасадо. Так Бартоломе Руис стал первым европейцем, пересекшим экватор в Тихом океане. Из своего успешного разведывательного плавания, продолжавшегося десять недель, Руис вернулся к устью реки Сан-Хуан. И вернулся как раз вовремя.

Горстке людей Писарро в прибрежных джунглях жилось прескверно. Досаждали москиты, не давали покоя враждебно настроенные индейцы, и более всего мучил голод. Оптимистическое сообщение Руиса несколько, подняло настроение. У экспедиции появилась теперь конкретная цель - Тумбес. Но прежде чем конкистадоры доплыли до сказочного города, им пришлось пережить немало черных дней. При неблагоприятной погоде они бросили якорь у острова Гальо. Отсюда Альмагро отправился в Панаму вербовать пополнение - теперь уже для захвата конкретной страны. Прочие под командой Писарро остались на острове.

Прошел месяц, второй, запасы истощились, голод усилился. А Альмагро не возвращался. На этот раз его встретили в Панаме крайне неприязненно. Губернатор не только не разрешил ему вербовать солдат, но и самому Альмагро запретил покидать Панаму. А на остров Гальо он послал собственные корабли под командой капитана Тафура с приказом вернуть остатки экспедиции Писарро в Панаму, даже если для этого понадобится применить силу. Подавляющее большинство ослабевших, изголодавшихся людей на острове Гальо встретило Тафура как своего спасителя. Но некоторые проявили упорство. И тут Писарро произнес свой широко известный драматический монолог. Выхватив из ножен огромный меч, он провел им черту на прибрежном песке и сказал: «Вот север. Это путь к Панаме. Кто пойдет на север, вернется к лишениям и бедности. А это юг - там Пиру со своим золотом, со своими сокровищами. Выбирайте. Я выбираю юг». И он перешагнул черту. За ним последовали грек Педро де Кандиа, еще один офицер - Родригес де Вилья и одиннадцать солдат. Итак, всего, включая Писарро, четырнадцать человек! Верность Писарро сохранил и Бартоломе Руис. Теперь он вынужден был на своем корабле вернуться вместе с Тафуром в Панаму, чтобы рассказать о намерениях Писарро патеру Луке и, главное - Альмагро, от которого целиком зависела дальнейшая судьба всего предприятия.

Корабли Тафура и Руиса отплыли в Панаму, оставив кучке смельчаков лишь небольшое количество риса. Положение их стало еще труднее. Теперь их мучил не только голод, но и страх. Ведь на острове Гальо завоеватели обращались с индейцами ничуть не лучше, чем в других местах. Все это побуждало их скорее покинуть остров. Но как это сделать? Ведь у Писарро теперь не

было корабля. Наконец они решили соорудить небольшой плот, и морское течение отнесло их к находившемуся неподалеку необитаемому острову Горгона. Так завоеватели превратились в робинзонов. Они построили себе хижины и стали ждать возвращения Альмагро, пополняя свои скудные припасы охотой.

Семь месяцев провел Писарро с тринадцатью товарищами на этом острове. Наконец по прошествии двухсот дней приплыл из Панамы корабль, снаряженный двумя другими членами триумвирата. Командовал им Руис, Альмагро на борту не было.

Иснова Писарро с горсткой своих верных соратников и несколькими десятками людей из команды Руиса отправился в поход на Тауантинсуйу. Ближайщая их цель - сказочный Тумбес.

Иони достигли его после двадцати дней плавания. Город этот находился в той части Тауантинсуйу, которую присоединил к империи предпоследний инка (юг и запад нынешнего Эквадора). Тумбес был построен незадолго до появления Писарро и целиком возведен из камня. Окрестные поля прекрасно орошены и хорошо возделаны. Когда жители заметили в заливе огромный удивительный корабль, они послали к нему бальсу с воинами. Но переводчики Писарро убедили их, что белые люди пришли к ним сюда «как друзья».

Тогда к Писарро явился местный курака со множеством даров. Как раз в это время в Тумбесе находился один из рода Больших ушей, принадлежавший к семье инки. Он тоже посетил конкистадора. Писарро дружески потчевал его вином, которое очень понравилось, и подарил ему железный топор. Это было первое железо, попавшее в Тауантинсуйу! Так Тумбес и экспедиция Писарро прощупывали друг друга. Жители Тумбеса в свою очередь позвали испанцев в гости. В первый день Писарро послал в город двух своих людей - Альфонсо де Молино и негра из Панамы. Необыкновенный цвет кожи обоих посланцев Писарро и великолепная борода Молины, можно сказать, покорили сердца жителей Тумбеса. Многие горожане пробовали стереть с лица негра черную краску, а когда это им не удалось, дивились еще пуще. Уважение к полубожественным пришельцам все росло. Но испанцев, естественно, куда больше, чем знаки почтения, интересовало золото. И они обменивали на него все, что имели, Тумбес стал первым успехом экспедиции Писарро. Испанцы увозили не только золото и драгоценные камни, но и запасы провизии и даже… живых лам. Писарро прихватил на корабль также нескольких индейцев, чтобы сделать из них переводчиков. Один из этих индейцев, Фелипильо, позднее особо способствовал успеху предприятия Писарро.

Экспедиция отправилась еще дальше к югу. Обогнув Агухский мыс, она достигла залива Санта. Только после этого Руке повернул кормило на 180°, и конкистадоры поплыли «домой», в Панаму.

Участники экспедиции добились определенных успехов. Тем не менее Панама и ее губернатор Педро де лос Риос встретили прибывших скорее с удивлением, чем с радостью. Ведь все считали Писарро и его сподвижников давно погибшими. А о новой экспедиции де лос Риос и слышать не хотел. Положение оказалось более сложным, чем вначале. И тут хитрый патер Луке дал добрый совет: пусть Писарро едет к королю…

Члены триумвирата собрали деньги на дорогу, и вот Писарро с Педро де Кандиа, несколькими ламами, а главное - с грудой тумбесского золота направляется в Испанию, в Толедо, к Карлу V.

Едва ступив на берег Испании, Писарро был арестован и заключен в тюрьму за какие-то старые долги. Однако сам король, уже прослышавший о настойчивом конкистадоре, приказал, чтобы Писарро выпустили, а затем дал ему аудиенцию. В течение нескольких дней рассказывал Писарро толедскому двору о своих невероятных приключениях. Он продемонстрировал дотоле невиданных лам, передал золото, но в награду, по сути дела, не получил ничего. Король даже уехал. И все же счастье улыбнулось конкистадорам. 26 июля 1529 года королева, управлявшая государством в отсутствие Карла, скрепила своей подписью патент на завоевание Перу, в котором были определены права Писарро, Альмагро, Луке, Руиса, Кандиа и других организаторов экспедиции.

Поскольку все главные заслуги Писарро приписал собственной персоне, то он выговорил себе и львиную долю всех благ - 725 тысяч мараведи, пожизненную должность вице-короля Новой Кастилии (так была названа еще не завоеванная страна) и множество титулов: верховный судья, аделантадо, верховный повелитель Новой Кастилии и т. д. Альмагро получил неизмеримо меньше: 300 тысяч мараведи и губернаторство в городе Тумбес. Патера Луке назначили «охранителем перуанских индейцев», а поскольку это громкое звание не сулило никаких доходов, ему дополнительно была дарована ежегодная пенсия в тысячу дукатов. Руису был пожалован титул «великого кормчего Южного моря», а все робинзоны с острова Горгоны были посвящены в рыцари. Итак, Писарро увозил из Толедо громкие титулы и огромные суммы денег, проставленные на бумаге. Фактически он не получил ничего: деньги, на которые конкистадоры могли претендовать, они должны были отчислять из будущих доходов с еще не завоеванной страны.