Индиана Джонс и Храм Рока
Шрифт:
С глазами, сияющими как у ребенка на Рождество, опираясь на руку Инди, девушка последовала в павильон. Коротышка специально отстал на несколько шагов, чтобы насладиться видом этой очаровательной, грациозной, влюбленной, неразлучной пары - какой он их себе вообразил. Они представлялись ему его родителями, а сам он - их любящим сыном. Он мысленно возблагодарил своих покровителей - Звезду счастья, Звезду достоинств и Звезду долголетия - и попросил, чтобы те занесли эту минуту в свои Небесные скрижали, чтобы потом в нужный момент по его желанию воспроизвести ее. Завершив молитву, парнишка бегом
Они вошли в зал, витиевато отделанные своды которого поддерживали массивные гранитные колонны. На барельефе по всему периметру стен гарцевали алебастровые лошади. Пол был выложен мрамором и эбонитом. Свечи в хрустальных канделябрах сияли, ярко освещая весь зал. В центре располагался длинный низкий стол с двумя десятками приборов из золота. По обе стороны от двери стояли, замерев, два сверкающих драгоценными камнями стражника.
Струнные и ударные инструменты наигрывали, плетя экзотическую мелодию, под чувственные звуки которой танцевала полуобнаженная девушка. Индиана, с одного взгляда оценив танцовщицу, расплылся в гурманской улыбке:
– Фольклорные танцы всегда были моей слабостью.
Уилли лишь кивнула коллеге, полупрезрительно, полуободряюще:
– Ваяй, пляши, детка. Гляди, до чего это довело меня, - и, кинув на Джонса уничижительный взгляд, поспешила вдогонку за Чаттаром Лалом, чтобы обратиться к нему как можно более светским тоном: - Мистер Лал!.. Как зовут жену махараджи?
– Его высочество еще не обзавелся супругой, - ответил тот.
– Пока нет?
– просияла Уилли.
– Видимо, ему еще не встретилась настоящая женщина.
Покуда Уилли вела светскую беседу с премьер-министром, Индиана направился в глубину зала, где у стены были выставлены для всеобщего обозрения множество бронзовых статуэток и другие экзотические культовые предметы. Внимание его привлекла одна глиняная фигурка. Он взял ее, чтобы получше рассмотреть. Подошедший Бламбертт, тоже бросив взгляд на чудную куклу, изрек:
– Очаровательно. Что это?
– Их называют Кртя, - откликнулся Джонс.
– Что-то вроде южноафриканских магических кукол. Кртя символизирует вашего врага, что дает вам над ним магическую власть.
– А-а... Эти колдовские штучки, - протянул капитан.
– Вы, англичане, полагаете, будто правите Индией. Но это не так. Истинными властителями этой страны остаются ее древние боги, - в тон ему произнес Джонс, испытавший при виде этой статуэтки то же странное чувство, что и перед лицом зловещего изваяния, охраняющего дорогу к замку.
Англичанин, состроив кислую физиономию, промолчал. Инди поставил статуэтку на место. В этот момент к ним подбежала Уилли, возбужденная разговором с премьер-министром, и защебетала:
– Этот махараджа, похоже, прямо купается в деньгах. Может быть, мысль посетить этот дворец действительно была не так уж плоха!
При этих словах Бламбертт высоко поднял брови, неприятно пораженный. Индиана лишь улыбнулся в ответ. Сзади громко ударил барабан.
– Кажется, нас приглашают за стол, - произнес англичанин.
– Наконец-то!
– радостно воскликнула Уилли.
Капитан поспешил отделиться от этих странных американцев. Индиана взял Уилли
Когда места были распределены, Чаттар Лал подошел к двери, дважды хлопнул в ладоши и провозгласил, сначала на хинди, затем по-английски:
– Его Верховное высочество, хранитель традиций Раджпута, махараджа Панкота Залим Сингх!
Все взгляды обратились к двум массивным серебряным створкам входной двери. Створки распахнулись, и через порог переступил махараджа Залим Сингх. При его появлении все изогнулись в почтительном поклоне. Уилли последовала общему примеру, однако ухитрилась-таки при этом стрельнуть глазами в направлении махараджи - и Джонс увидел изумление на ее лице. Он тоже повел взглядом в сторону панкотского принца и увидел, что его высочеству от силы лет тринадцать.
– Это и есть махараджа? Этот мальчишка?
– прошептала Уилли, и на лице ее выразилось такое разочарование, какого Индиане еще видеть не приходилось.
– Может быть, ему нравятся зрелые женщины...
– ободряюще предположил он.
Залим Сингх направился к своему месту во главе стола. На нем было длинное одеяние из золотой и серебряной парчи, отделанное алмазами, рубинами, изумрудами и жемчугом. Тюрбан также украшала россыпь камней и венчала диадема в виде бьющего фонтана. Драгоценное убранство дополняли серьги в ушах и кольца на пальцах рук и ног. Лицо его выглядело по-детски нежным: ни волоска, ни морщинки, лишь остатки младенческой пухлости. Лицо это было скорее женским. И довольно красивым.
Принц скользнул надменным взглядом повелителя по склоненным головам и наткнулся на Коротышку, который не стал утруждать себя поклоном. Китайчонок стоя в своей бейсбольной кепке, жевал резинку и неприязненно разглядывал своего сверстника, возомнившего о себе, судя по всему, бог знает что. С первого мгновения между ними возник естественный антагонизм.
Инди метнул в Коротышку через стол испепеляющий взгляд, однако тот не превратился в горстку пепла. Голову перед принцем он, впрочем, соизволил-таки склонить, решив про себя, что кланяется не этому надутому сопляку, а Инди.
В конце концов махараджа уселся на приготовленную для него золотую подушку. По его кивку уселись и остальные. Инди сочувственно улыбнулся Уилли, чьи честолюбивые надежды рассеялись как дым, и попытался утешить ее:
– Не грусти. Бог с ним, с принцем, сейчас будет ужин!
Это возымело свое действие. Девушка тут же оживилась и возбужденно прошептала:
– Сроду у меня не было такого зверского аппетита.
Появились слуги с серебряными блюдами, на которых дымилась горячая пища. Уилли, на мгновение закрыв глаза, жадно втягивала аромат еды. Когда она вновь их открыла, первое блюдо уже стояло на столе: запеченная целиком дикая свинья, пронзенная насквозь стрелами, с выводком печеных поросят, прильнувших к ее сосцам.