Индигирка
Шрифт:
– Стас, заканчивай балаган, - вставил Командор свое слово.
– Мне это все перестает нравиться.Я понимаю, что ты сейчас тешишь какие-то свои юношеские обиды на ребят со двора или еще откуда-то, но это начинает надоедать. Мы тут дело делаем и делаем хорошо, твой же принцип...
Квашнин вновь метнул в вояку грозный пронизывающий взгляд, но ничего не сказал. Потом резко сменил тон и бросил технику:
– Ты можешь быстро заменить процессор?
– Нет...
– спустя пару секунд, и нервно сглотнув, ответил тот.
– Я как-то не подумал, что кому-то
"Вот она вам, "инертность мышления" в чистом виде..." - промелькнуло в голове Олега.
– Значит, надо лучше думать!
– заорал Квашнин и придвинулся к Соколову.
– Куда ты дел процессор?!
– Так я тебе и сказал, - хмыкнул парень.
– Куда ты, тварь тупая, дел процессор?!
– еще раз повторил Рыжий.
Соколов видел, как его глаза начинают наполняться бешенством от того, что ситуация, которую он полностью контролировал еще секунду назад, теперь перестает ему подчиняться. И все это из-за одного его поступка, переворачивающий устойчивый и понятный мир группы зачистки с ног на голову...
– Пошел к черту...
– сказал Олег и улыбнулся.
Это была улыбка обреченного безумца, которому больше было нечего терять. Все свалившиеся на бедного парня испытания и переживания последних дней надломили что-то в его нервной системе, изменив все в одну секунду. Он больше не боялся... Бояться стало глупо и невыгодно. Осторожничать тоже. Все превратилось в какую-то до ужаса реальную игру с максимально возможными ставками; ты говоришь что думаешь, делаешь что должен, и в ответ можешь получить либо жизнь, либо смерть...
– Давай, делай что хочешь, но узнай, куда он дел чертов процессор!
– злобно воскликнул Квашнин, глядя на вояку. – Давай, скорее, чего стоишь, мы не можем дать стаду пройти мимо!
Командор за спиной Соколова тихо фыркнул и потащил его к столу, на котором лежали вещи. Понимая, что добром это не кончится, и вояка не отпустит его пока не узнает то, что хочет, Олег начал вырываться что было сил и снова вцепился пальцами в складки "Вепря".
Казюка дернулся было в сторону, но полицай в одно мгновенье пресек его движение, подскочив к нему и наотмашь ударив тыльной стороной ладони, отчего комендант откинулсяназад, чуть не упав на пол, но упершись задницей в пульт в последний момент.
– Куда, куда ты дергаешься, сука?!
– процедил сквозь стиснутые зубы полицай, упирая ствол плазмы прямо в лоб коменданту.
– Давай, дернись еще, тварь такая...
Квашнин, казалось, даже не заметил этого, продолжая подгонять Командора и нервно переминаясь с ноги на ногу около них.
– Куда ты дел процессор?
– холодно спросил вояка, сдвигая вещи на краю стального стола.
– Иди, поищи!
– выкрикнул Олег, продолжая вырываться.
– Марина, помоги, - также безэмоционально бросил Командор.
– Лучше просто скажи, парень, или будет хуже.
Соколов послал его матом.
– Да хватит церемониться с этим быдлом! Мне надо знать, где процессор!
– нервно поторопил военного Квашнин, потом метнул в техника гневный
– А с тобой мы еще позже разберемся, какого черта не предусмотрена дублирующая система!
– Можно вернуться на предыдущий объект и снять оттуда...
– совсем подавленно протянул техник.
– Заткнись лучше, - отрезал Рыжий.
Между тем Марина подошла к Соколову и, быстро разорвав транспортную стяжку, схватила его сзади, таким образом, что левая рука оказалась полностью прижатой к телу, а правая только до локтя. Олег продолжил неистово брыкаться и крыть матом, но девушка только усилила хватку, заключив его в замок. Он чувствовал, с какой легкостью сжимаются руки, усиливаемые эластичными приводами "Вепря", сдавливая его грудную клетку, и почти выгоняя из него весь воздух.
Командор взял его руку за запястье и положил ладонью на стол. Соколов услышал отравительный щелчок и стальное шорканье лезвия армейского ножа, извлекаемого из ножен на плече костюма вояки.
– Куда ты дел процессор?
– повторил он, ставя нож на один из скрюченных пальцев Олега.
Соколов, понимая, что сейчас будет, округлил глаза и попытался выдернуть палец из-под клинка, но Командор сильнее придавил его ладонь к столу, лишая возможности шевелиться. Олегу показалось, что его зрение стало сверхчетким. Он видел все в мельчайших подробностях, словно кто-то навесил ему на глаза мощную оптику.
Серый ровный стол, к которому прижата его грязная исцарапанная рука. Длинное, холодное и, наверняка, очень острое лезвие армейского ножа, упертого кончиком между большим и указательным пальцем. Его тяжелое дыхание, бешеный стук сердца, и спокойная интонация вояки, который явно проделывал нечто подобное далеко не первый раз.
– Говори!
– нервно крикнул Квашнин. – Говори, скотина!
Соколов, готовя себя к будущей боли, начал неистово материться.
– Давай!
– кивнул Рыжий.
Командор сжал вторую руку в кулак и легко стукнул ей по верхней кромке ножа. За сотую долю секунды лезвие с тихим хрустом отделило палец.
Первое мгновение ничего не происходило. Соколов смотрел на ровный красноватый срез собственного пальца и ничего не чувствовал. Но в следующую секунду сердце произвело очередное сокращение, выталкивая на столешницу темные струйки крови... Вместе с этим пришла боль. Она пронзила все тело парня, резко ударив по измотанным мозгам.
Олег заорал и дернулся так, что чуть было не вырвался из Марининой хватки.
– Куда ты дел процессор?
– повторил свой вопрос Командор.
Соколов выпученными глазами смотрел на собственный палец, который вояка медленно отодвинул ножом, оставив за ним кровавый след.
– Говори уже, скотина!
– нетерпеливо крикнул Квашнин.
– Давай, руби еще один!
Командор спокойно приставил нож к среднему пальцу Олега.
– Парень, лучше скажи. Если честно, мне не очень нравится это делать...
– протянул он, и, если б не дикая боль и шок от всего происходящего, Соколов смог бы услышать нотки сочувствия в голосе вояки...