Индиго
Шрифт:
— На ловца и зверь спешит! — обрадовался исправник.
— А ты не торопись, господин исправник, радоваться, — осёк его Лаврентий. — За чем пожаловал, скажи?
— А за тем, Лаврентий, что кузнец ваш умысел имеет с заранее обдуманными намерениями…
— Какой умысел?! — воскликнул Кузьма.
Народ зашумел.
— Тихо! — гаркнул Лаврентий. — А ты стой смирно, Кузьма! Разберёмся, кто прав, а кто нет.
— Ха! Разбираться я с ним буду не здесь. У меня имеется приказ самого губернатора взять кузнеца вашего под стражу, — соврал исправник, доставая бумагу из нагрудного кармана мундира, заранее
— Чхал я на твою бумажку, исправник! — сказал Лаврентий. — Не отдам я тебе кузнеца.
Исправник покосился на своих урядников. Те перехватили ружья.
— Если виноват он — скажи, сами судить будем всем сходом мирским, — сказал Лаврентий.
Исправник снова подошёл вплотную к главе общины и, щерясь, сказал:
— А я чхать хотел на твой сход, как ты на мой приказ, — сказал исправник и, шагнув назад, заорал. — Целься!
Собаки залаяли по всей деревне. Бабы завизжали. Мужики ахнули. Лаврентий безотчётным движением прикрыл суженого любимой дочери.
Урядники взяли в прицел мужиков.
Кузьма отстранил Валюшиного отца и вышел вперед.
— Ведите, окаянные!.. Нет на мне греха, но вам то не помеха. Я — барская помеха! Прощайте, люди добрые! Даст Бог, свидимся. — Кузнец до земли поклонился сходу и рубанул воздух пудовым кулаком. — Ведите!
29
Иному человеку случившееся показалось бы фантастикой, и он бы не поверил, начав анализировать. Валентин же принял, как должное. Едва он услышал голос абонента, сказавшего «алло», и в долю секунды понял, где его можно найти… завтра.
Валентин положил трубку и вытер выступившую на лбу испарину. Он верил, что ему помогает Бог, ведь не каждый осознает, зачем живёт, а Валентин осознал и ему, как немногим, стала понятна малая толика великого замысла Господня.
«Бог может всё. Если бы Он творил только то, что мы зовём Добром, не могли бы мы назвать Его Всемогущим».
«Не Он ли поддерживает меч воина, казнящего тех, кто предает веру наших отцов?»
Валентин понял, почему люди становятся святыми. Эти светлячки души Бог выбирает из многоликой толпы и каждому даёт своё задание, дабы не забывали люди, что под Ним ходят.
Но кроме святых Бог выбирает и антисвятых, чтоб не терялось равновесие меж Добром и Гневом Божьим. Средь них ли террористы? Валентин понятия не имел, но смело причислил себя в ряды воинов, чей меч поддерживает Он.
Баланс чаш весов Бога и дьявола, добра и зла, света и тьмы уравнялся в сознании Валентина; более того, Валентин представил себя штативом, на котором висит перекладина весов.
«Ко всему осталось услышать Глас Господень» , — подумал он… и испугался: «Нет, не хочу! Убогий Василий по прозвищу Блаженный, говорят, слышал Его Глас, оттого и слыл чудаком. Кто знает, велика ли разница между чудачеством и сумасшествием?»
Почему говорят: «Побойся Бога»? Почему Бога нужно бояться, а не любить? А можно ли любить Бога и бояться… или не бояться? За что бомжу любить Его, не за выброшенную же в помойку халву любить? Почему на Страшном Суде каждый будет отвечать
Это так сложно!
Возможно ли, что Бог устал и не успевает за всеми подлостями недремлющего дьявола?
Но куда же тогда смотрит Отец бородатого Бога-плотника, Безымянный Господь, который создал Мир? Почему Он не направит Свой гнев на антихриста, раз так всемогущ? Илья Глазунов на одной из своих полотен изобразил Христа и антихриста близнецами, в американском фильме «О, Боже, ты дьявол!» — эти двое также представлены, как старики-близнецы.
«Может быть, Христос и антихрист — братья и каждый играет свою роль в пьесе Отца, как хороший и плохой полицейские, чтобы добиться общей цели?» — спросил сам себя Валентин.
— А цель одна: показать, что Он есмь! И я играю в этой пьесе пусть второстепенную, но роль!
30
Валя о свалившейся на деревню беде в лице исправника не ведала, как и не ведала того, что именно в этот момент, когда она с другими девками помогала приказчику Василию Михайловичу вести ревизию в кладовых, её Кузьма стонал под розгами урядников в губернской тюрьме. Сердце девушки не ёкнуло, видимо, потому, что и без того было не на своём месте от ожидания какого-нибудь несчастия, а как беда пришла — и не заметила.
Если не считать суеты дворни, жизнь усадьбы шла своей неторопливой, размеренной поступью. Демьян Евсеевич пропадал у соседа, друга своего разлюбезного, в имении за игрой в покер. Светлана Андроновна, переложив все хлопоты на приказчика и помогающую ему челядь, решительно не желала участвовать в приготовлениях к именинам сына, пребывая в меланхолии от «неожиданного открытия»: её ребёнок вырос и она, мать, вскормившая его грудью, стала обузой. А как же иначе понимать его желание (огорошил с самого утра, не мог повременить до обеда!) справлять своё тридцатилетие не в семейном кругу, а с петербургскими друзьями-студентами, которых никто и в глаза-то не видел? Ведь она так хотела устроить сыну сюрприз — весёлый бал с фейерверками и познакомить его с очаровательной племянницей одного видного московского князя!
— Быть может, Ванюша и остепенился бы, — вздыхала Светлана Андроновна, неприкаянно блуждая у пруда. Да что «может», она была совершенно уверена, что остепенился бы!
— Такая красавица! — в очередной раз безутешно вздохнула барыня и повернула на тропинку, ведущую к саду, чтобы проследить, как садовник выполнил её прихоть. Она приказала из куста бульденежа выстрогать фигуру коня и сейчас надеялась, что садовнику это не удалось, значит, его можно наказать за испорченный куст.
Светлана Андроновна сложила белоснежный зонтик и вошла в сад.