Индиго
Шрифт:
И ещё вот: Влюбленный мужчина представляет из себя жалкое зрелище. (А. Кристи). Права старая женщина, по-моему, права, стерва!
P.S. Дано нам быть в любви и смерти одинокими. (Чьи слова?)
22
Чтобы избежать кривотолков (а в деревне есть злые языки-завистники, готовые переиначить правду в кривду), влюбленные решили утаить от всех происшедшее с ними, посчитав, что правильнее будет дождаться окончания празднества,
Кузьма заставил Валю взять заточенный под шило гвоздь и носить с собой всегда.
— Завтра Демьян Евсеевич со Светланой Андроновной вернутся, он не посмеет тронуть, — сказала Валя на прощание Кузьме, сама не зная, себя успокаивает или его остужает.
— Будет худо — беги к барыне! Поможет… может.
— Конечно, милый мой Кузьма, конечно!
23
Сегодня Валентин, позвонив с утра на объект и соврав, что дома прорвало трубу отопления, на работу не пошёл. Зачем тратить драгоценное время на работу, за которую задерживают зарплату на два с половиной месяца? А будешь бузить, то срежут энную сумму из того мизера, что получаешь на расчётный квиток. Не говоря уж о забастовках, если скажешь «баста!» — выгонят на «мёртвый» объект, где заработаешь столько же, сколько задрипанный курьер, и весь сказ…
Валентин не спеша позавтракал, не покормил рыб, включил компьютер и влез в базу данных МГТС, покопался в ней, выключил комп. Включил телевизор, по которому шёл премьерный показ очередного российского коммерческого телесериала. Валентина заинтриговало название: «Деревенская легенда». Он стоически досмотрел первую серию и выключил.
Время к обеду. После обеда нужно сходить в банк и закрыть счёт: держать деньги в этом банке стало подозрительно. Валентин сунул подмышку книжицу «Пятая гора» Пауло Коэльо и вышел из дома.
В отделении банка тихо: специалисты ОПЕРО ещё не вышли в зал после обеда. Валентин сел на стул и открыл книжицу. «Бог есть Бог, — ответил левит. — Читал Валентин. — Не сказал Он Моисею, благ Он или не благ; сказал лишь: «Я есмь». Значит, ОН есть всё, что существует под Солнцем — и молния, разрушающая дом, и рука человека, строящего его заново». Валентин несколько раз перечитал абзац. Потом строчки расплылись в пахотные борозды — задумался. Внутренний взор видел невообразимые завихрения мыслей, словно мозг пытался перед раскрытыми глазами молодого человека нагромоздить на книжном развороте геометрически неправильные фигуры.
После окрика мысленные фигуры в мгновение вытянулись обратно в ровные струны строк; Валентину даже показалось, что каждая издала немелодичный звук.
— А? Что? — встрепенулся он.
— Вы крайний в физ. зал? — повторила вопрос женщина.
— Нет, — внезапно для себя ответил Валентин, захлопнул книжицу и покинул банковское отделение.
Женщина загнула бровь, хмыкнула и села на его место.
Валентин вылетел на свежий воздух и побежал
24
Из дневника:
Что уж говорить о совершенстве наших законов, если в брошюре одного серьёзного банка, где официально излагается Федеральный закон «О страховании вкладов…», делаются поразит ельные ошибки, как вот эта: «Вкладчики имеют право получать от банка… информацию об участии банка в системе трахования вкладов…»! Так и думается, что банк, опираясь на свои опечатки, в законном порядке трахнет тебя, выбросит и напоследок посмеётся: о, какой недотепа!
25
Иван Демьяныч нашёл свою мать под сенью летней беседки, обмахивающуюся веером.
— Маменька, — позвал он.
— Ах, это ты, — отозвалась Светлана Андроновна и протянула сыну руку. — Я так устала с дороги. Меня чуть не убила эта чудовищная жара!
Свежий ветерок донёс до беседки ароматный запах варения; молодой барин находил день прекрасным и ничуть не жарким, но спорить о погоде не стал. Есть дела поважнее.
— Маменька, — начал Иван Демьяныч, — вчера ночью меня пытались убить.
— Боже мой, что такое ты говоришь, сын?! — подскочила Светлана Андроновна, на миг даже забыв про веер. Потом спохватилась и быстро-быстро замахала. — Цел ли ты, дорогой?.. Матерь Божья, что я говорю!.. Мне нужны мои капли. — Она затрезвонила в серебряный колокольчик.
— Прекратите, мама! — повысил голос Иван Демьяныч. Он сделал ударение в слове «мама» на последнюю гласную, как любила Светлана Андроновна, на французский манер. — Я бы не был так спокоен, если бы угрожала опасность.
— Так зачем же ты меня так пугаешь, — посетовала барыня на сына.
— А затем…
Иван Демьяныч умолк, увидев прислугу.
— Звали, барыня? — спросил холоп.
— Нет-нет! Иди, — сказала она, не удостоив крепостного взглядом. Спросила сына:
— Так что ты говорил?
Иван Демьяныч удостоверился, что холоп удалился, только затем принялся за свою историю.
— Вчера ночью, когда я провожал одну девку…
— Крепостную?!
— Да, маменька. Она просила меня…
— Я её знаю?
— Возможно. Она дочь главы их общины. Валя.
— Да-да, знаю! Сноровистая девчонка, но выпороть не мешает.
— Обычно она с подружкой своей ходит, но та раньше ушла, не дождавшись. А через кладбище ночью страшно, вот я и уговорился доброе дело сделать…
— У-у ты мой славненький! — Светлана Андроновна, расчувствовавшись, нежно погладила сына по небритой щеке.
Молодой человек стерпел и мастерски скрыл брезгливость улыбкой.
— А у Вали этой, оказывается, жених есть…
— Да ты что! — до крайности удивилась барыня. — И почему я всё узнаю последней?