Индиго
Шрифт:
– Нет, не припомню, – на секунду задумавшись, честно отвечает Анна.
– Ну и ладно. Что будешь пить? – подозвав официанта, Флеминг бросает на Аннабель выжидающий взгляд.
– Чай… или содовую, – растерявшись, она хватает за меню, которое Алан решительно у нее забирает.
– Две порции свиных ребрышек поострее и два пива, – озвучивает заказ подоспевшему официанту.
– Десять минут ожидания, сэр. Пиво подать сразу? – вежливо уточняет молодой человек в фирменной униформе. Флеминг утвердительно кивает. Гарсон удаляется, а Аннабель, не скрывая недовольства, смотрит на наглую физиономию
– Расслабься, Эни. Я не кусаюсь, – невозмутимо отвечает он на ее зрительный мятеж. – Сейчас ты слишком зажата, и, если это не изменить, конструктивного диалога у нас не получится. Бокал пива настроит тебя на правильный лад.
– Ты всегда говоришь, как персонаж из книги?
– Как именно? – уточняет собеседник, ничуть не оскорбившись.
– Выстроенные фразы, правильно подобранные слова, идеальная дикция… – перечисляет Аннабель.
– Возможно, ты не в курсе, но я учился на журналиста, – объясняет Флеминг, дёргая сигарету из лежащей на столе пачки. Один из главных недостатков этого бара – здесь можно курить. – В программу входили курсы ораторского мастерства. Они необходимы выпускникам, планирующим работать на телевидении.
– На кладбище ты дал понять, что на дух не выносишь все, что связано с журналистикой, – припоминает Анна.
– А это уже приобретенное, – ухмыляется Флеминг, затягиваясь сигаретой. – Взращенное на личном опыте, так сказать.
Анна не успевает ничего ответить. К ним снова подходит официант с подносом. Пока он выставляет на стол кружки с пенным напитком, Аннабель продолжает украдкой рассматривать мужа своей исчезнувшей кузины.
Очень странно, что несмотря на то, что почти все последние письма Мириам были посвящены супругу, она не упомянула вот уже о двух немаловажных моментах. Если изначально, собираясь встретиться с Аланом Флемингом, Аннабель была уверена, что практически все о нем знает, то теперь ей кажется, что Мири описывала совсем другого человека. Это сильно настораживает, если не сказать – пугает.
Сам же Флеминг выглядит абсолютно расслабленным и явно чувствует себя вполне комфортно рядом с малознакомой девушкой. Есть еще один тревожный аспект, не дающий Анне покоя – мужчина, сидящий напротив, абсолютно не похож на скорбящего вдовца. И даже когда говорит о Мириам, в его словах не слышится печаль или горечь. Сами собой напрашиваются два варианта: он давно пережил свою утрату или просто хороший актер.
Но что, если есть третий вариант?
Мириам всегда писала только о своих чувствах и переживаниях. Любящие женщины склонны к приукрашиванию некоторых черт своих избранников. Представления Мири о муже и его истинном отношении к ней могут быть искажены и необъективны.
– Где ты витаешь, Эни? – окликает девушку объект ее размышлений. – Ты же не против такого обращения? – добавляет он чуть тише.
– Ты подсмотрел его в письмах, – Анна заставляет себя улыбнуться и, взявшись за ручку кружки, двигает ее ближе к себе. Она целую вечность не пила пиво. И стоит ли начинать?
– Я прочитал только одно, – подтверждает Флеминг озвученную догадку. – Не уверен, что хочу заглядывать в остальные.
– Почему? – Анна поднимает на него вопросительный взгляд.
– Я уже объяснял, –
– Да, конечно, – Аннабель равнодушно пожимает плечами и вспоминает с толикой грусти: – Мириам не любила длинные имена.
– Это заметно по тому, как она назвала главных героев своей книги, – сделав два больших глотка напитка, отзывается Флеминг. – Тим и Тея.
– Почти как инь и янь, – добавляет Анна и быстро меняет тему: – Если письма Мириам тебя не интересуют, вернемся деловому вопросу. Так что с домом?
– А что с ним? – мужчина иронично выгибает левую бровь.
Наверняка с правой он проделать то же самое не сможет, размышляет Аннабель. Так удивительно и несправедливо, что некоторых мужчин внешние недостатки делают только привлекательнее, в то время как женщины сходят с ума из-за любого мелкого дефекта. Хотя Алана Флеминга и нельзя назвать ослепительно красивым мужчиной, но в нем есть какая-то необъяснимая энергия, вынуждающая женщин оглядываться ему вслед. Он высокий, атлетически сложенный, уверенный в себе, со вкусом одет, безусловно умен и начитан, но не это главное. Его хочется слушать, рассматривать, пытаться понять, что скрывается за непробиваемым самоконтролем, приправленным снисходительной иронией. Его хочется разгадать… Да, это оно. Тайна. Он определённо что-то скрывает. Не только от других, но, возможно, от самого себя. Что-то опасное… или возбуждающее.
А еще Аннабель никогда не видела таких темных пронзительных глаз. Почти черных, как обсидианы, с трудно различимыми зрачками. Они не выглядят жуткими, а наоборот, завораживают, поглощают, словно проникая вглубь сознания. Не об этой ли затаившейся тьме писала Мириам?
Черт, о чем она вообще думает?
Тьма, тайна, возбуждение?
Очнись, Анна. Этот парень, возможно, имеет отношение к гибели жены, а ты распускаешь на него слюни, как полная идиотка.
– Эй, – она вздрагивает, почувствовав прикосновение теплых пальцев к своему подбородку.
Все ее мышцы разом превращаются в желе, девушка застывает вместо того, чтобы отпрянуть или остановить мужчину. Распахнув глаза, Аннабель заворожённо смотрит, как Флеминг придвигается ближе. Черные глаза буквально парализуют ее, лишая каких-либо мыслей, выключая даже инстинкт самосохранения.
– Хочешь, поедем в гостиницу? – наклонившись, мужчина почти касается кончиком носа ее виска, и Анна улавливает его аромат. Он пахнет как океан. Соль и ветер. Опасная стихия, смертоносная глубина… – Ты так смотришь, Эни, словно тебе сейчас это жизненно необходимо.
Опасность – наконец сигнализирует мозг Аннабель.
– Как ты смеешь? – она резко подается назад, врезавшись лопатками в спинку стула. Щеки горят от возмущения, сердце того и гляди выскочит из груди, а уши пылают от гнусности сделанного только что предложения. Ей же не послышалось? Он действительно сказал про гостиницу?
– Я не настаиваю, Эни. Нет, так нет, – равнодушно произносит Алан Флеминг.
Часто моргая, Анна ошарашенно наблюдает, как он невозмутимо возвращается в исходную позицию и спокойно продолжает пить свое пиво. Ни малейшего раскаянья на наглой физиономии, словно для него в порядке вещей предложить секс первой встречной.