Indileto [poмaн в 22 уровнях]

Матвеев Андрей Александрович

— Не больше пяти! — предупредила его Эвелина.

— Хорошо! — сказал Лапидус и приготовил ровно пять таблеток. Пять бело–красных или пять красно–белых, разницы никакой.

Начальница плотно сжала губы и с ужасом смотрела на Лапидуса.

Лапидус взялся правой рукой за ее нижнюю челюсть и потянул вниз.

— Сломаешь! — закричала Эвелина.

Лапидус ничего не ответил, Лапидус рванул белую холеную блузку и оголил начальнице грудь. Затем он схватил ее за правый сосок и стал его

больно выкручивать.

Начальница ослабила сжатые челюсти, ее рот раскрылся и Лапидус кинул в него всю горсть таблеток, все пять штук, пять бело–красных или пять красно–белых.

Начальница стала давиться, Лапидус стал пропихивать таблетки в горло так, как это делают собаке — помогая пальцами таблеткам добраться до корня языка.

Глаза начальницы стали подозрительно наливаться кровью. Лапидус поднес к ее губам стакан с аквариумной водой и начал вливать воду в рот. Чтобы не задохнуться, начальница начала пить, таблетки со свистом проскакивали в пищевод и устремлялись внутрь.

— Лучше бы ты меня выебал! — сказала начальница.

Лапидус опять ничего не ответил, в телевизоре вместо негров появилась милая белая дама, которая пела про ушедшую любовь, которая никогда, никогда, никогда, то есть never, never, never…

Лапидус сел напротив начальницы и стал ждать, сам не зная чего.

Он не мог исключить, что Эвелина опять все подстроила и это были не те таблетки.

И тогда начальница забьется в конвульсиях и испустит дух. И это тоже — один из вариантов финала. Хотя жизнь намного сложнее, чем это можно придумать, так, Господи? — спросил Лапидус у своего Бога.

Бог промолчал, и Лапидус посмотрел на начальницу. Та сидела перед ним с полузакрытыми глазами и дышала так же прерывисто, как и толстяк в машине в тот самый момент, когда Лапидус гладил ему промежность.

— Ну что, — спросил Лапидус, — говорить можешь?

Начальница приоткрыла глаза, улыбнулась и вдруг встала с кресла. Она встала с кресла и начала раздеваться, подергиваясь в ритме песенки про «never, never, never», которая все никак не могла закончиться.

— Кто такая Эвелина? — спросил Лапидус.

— Никогда, — запела начальница, — никогда не повторятся те года…

— Ты будешь отвечать? — спросил сердито Лапидус.

Начальница стояла посреди кабинета и махала своими кружевными трусиками телесного цвета.

— Флаг в руках, — пела она, — и сестра мне поможет, как вчера…

— Она тебе сестра? — спросил Лапидус.

— Никогда, — вновь запричитала начальница, — никогда…

— Она тебе сестра, — сказал убежденно Лапидус, — и это все вы задумали вместе…

— Что — все? — спросила Эвелина.

— Сама знаешь, — сказал Лапидус, — не я это кино затеял…

— Ты, — сказала

начальница, вытирая пот с лица собственными трусиками, — зачем ты тогда вошел в кабинет?

Лапидус смотрел на эту безумную женщину и думал, что было бы, если бы он скормил ей все таблетки. Все десять штук.

— Я хочу летать, — заявила ему вдруг начальница и взмахнула руками, будто собираясь оторваться от земли, — хочешь, полетим вместе?

— Соглашайся, — сказала Эвелина, — это единственное, что тебе остается.

— Нет, — ответил Лапидус, — мне еще с тобой надо встретиться.

— Зачем? — удивилась Эвелина.

— Зачем? — переспросил Лапидус. — А зачем ты убила Манго — Манго?

— Это не я, — сказала Эвелина, — так получилось… Понимаешь, это было надо!

— Врешь! — сказал Лапидус.

— Она никогда не врет, — сказала начальница, выхватывая сачком из аквариума пираний и разбрасывая по комнате, — моя сестра всегда говорит правду!

— Правда — это осенние ночи, полные ярких пригоршней звезд… — произнес в ответ чей–то фальцет из телевизора.

— Так ты полетишь со мной? — спросила начальница.

— Нет, — ответил Лапидус, отпинывая ногой очередную прыгающую по паласу пиранью, — у меня еще есть кое–какие дела…

— Это какие же? — спросила Эвелина.

Лапидус взял в руки парик и опять превратился в блондинку.

— Очки, — сказала Эвелина, — у тебя же глаза не накрашены.

— Знаю, — сказал Лапидус и надел все те же большие темные очки.

Начальница стояла у окна и пыталась открыть его.

— Ты куда собрался? — спросила Лапидуса Эвелина.

— За тобой, — сказал Лапидус, — так что встретимся!

Начальница открыла окно, в комнату ворвался жаркий душный воздух и уличный шум Бурга, пираньи уже почти не прыгали по паласу, а лежали на нем странными дохлыми рядками.

— Третье июня, — сказал непонятно кому Лапидус.

— Ну и что? — спросила его Эвелина.

— Третье, — повторил Лапидус и добавил: — а у твоей сестры тоже парик?

— Нет, — сказала Эвелина, — она просто крашенная.

— А ты — нет! — сказал Лапидус и вдруг добавил: — А кто из вас старше?

— Она, — ответила Эвелина, — на пять лет…

— Была старше! — поправил ее Лапидус, выходя из кабинета и вскальзывая в коридор. Коридор был замечательно пуст, и даже его, Лапидуса, бывшая дверь хранила за собой молчание.

Лапидус легонько сбежал по центральной лестнице, вышел во вращающиеся двери и как раз подоспел к тому самому моменту, когда первый случайный прохожий начал кричать при виде рухнувшего на асфальт голого женского тела.

— Какой кошмар! — услышал Лапидус чей–то вздох из быстро собравшейся толпы.