Индия глазами русского Шивы. Роман-путеводитель
Шрифт:
Я посмотрел на кольцо из ярко-желтого золота и вдруг вспомнил, что у Андрея было похожее, только с голубым камнем. Неужели и ему его подарил Баба?
– Свами рассказал по месяцам все, что будет важного у меня в жизни на этом отрезке времени, – продолжал между тем Александр Петрович. – Мне этого хватило, чтобы осознать масштаб личности Свами. Хотя чудеса – не основной признак святости.
– А что тогда ее признак?
– Сама жизнь Свами демонстрирует преданным его святость. Саи Баба рассказывает на доступном массам языке о единстве религий, о любви, об отказе от совершения зла. В общем, о том, чему учат все
– Но сам при этом не исцелился от перелома шейки бедра! И теперь еле ходит… Что это означает?
– Это его карма. Если вы хотите в чем-то разобраться, забудьте ваши западные представления о том, что хорошо и что плохо. Попробуйте здесь все почувствовать заново – как с чистого листа. Иначе ничего не увидите и не поймете. Останется разочарование.
– Здоровый цинизм – результат личного жизненного опыта. Но куда денешь факты? Я посмотрел фильм Би-би-си «Секретный Свами». Там в замедленной раскадровке видно, как Баба ничего не материализует, лингамы в салфетке прячет, а таблетки с вибхути в руках растирает! И заранее приготовленные кольца из под полы «материализует»! К тому же все эти разговоры про его гомосексуальные наклонности… или это тоже одно из проявлений святости? Я был у него на интервью, он нашей группе говорил какие-то банальности. А потом всем раздал запечатанные пакетики с вибхути – и все, привет!
– А что вы хотите? – Александр Петрович поправил очки и укоризненно посмотрел на меня. – Чтобы он ежедневно по нескольку раз реальные материализации для толпы проводил? Так он умер бы от энергетического истощения через несколько недель. А у него другая миссия – общечеловеческая! Насчет мальчиков судачат, знаю, но разве вашему пониманию однозначно доступен смысл его действий? С тем же успехом можно проктолога или гинеколога в извращенцы записать, только это никому в голову не приходит. Чудеса отягощают карму тех, кто их видит, но не понимает глубины. Поэтому они для людей с неразвитым сознанием даже вредны. Не стремитесь их увидеть и разобрать по молекулам, молодой человек! Все равно не получится. Просто Индия – страна, где профанация повсеместно граничит со святостью. Но, чтобы отличить одно от другого, надо раскрыть сердце. И быть готовым к принятию неожиданностей… Не судить надо, а принимать, молодой человек! Добрее быть. И не только на словах.
Это было для меня одним из важнейших уроков Индии. Наши разговоры сначала с Андреем, потом со знаменитым востоковедом немного подвинули и расширили мое сознание, хотя я осознал это не сразу. Труднее всего было расстаться с циничным московским скепсисом, который на самом деле бежал впереди меня во многих вопросах. День за днем проводил я в общении с разными людьми, чтении и размышлениях. Я понял, что я никогда в жизни столько не думал. Просто времени на это не было. И уж тем более никогда не ломал голову над вопросами духовной жизни.
Я проанализировал, почему прежде я не делал этого. В Москве каждый день был расписан практически поминутно. Я точно знал, что и в какой момент должен сделать: выскочить по будильнику из постели, лавируя по пробкам, кратчайшим маршрутом прорваться на работу, шустро взять левый заказ, оперативно, почти на автомате, трахнуть Ленку, тупо уснуть. Конечно, для удовольствия – сделать красивый
Где-то на задворках сознания несколько дней подряд я помнил, что мне надо обязательно поехать в Дели и заняться документами. Я даже позвонил в российское консульство. Не могу рационально объяснить даже себе, почему я не поехал восстанавливать документы. Только спустя несколько месяцев, после нервного разговора с Виталиком, я вдруг понял, что по закону мне угрожает уголовка.
– Ты сошел с ума! Немедленно делай документы! У тебя будут огромные проблемы, – кричал он в трубку. – Тебе нужно срочно вернуться! Поезжай в консульство!
– Ты знаешь, мне все равно. Я не планирую ехать сейчас в Россию. У меня тут есть дела…
– Какие дела? – взбеленился Виталик. – Хочешь, я сам к тебе прилечу? У тебя там что, крыша окончательно поехала? Заклинило на проблемах? Тебя выдворят из страны.
– Пусть сначала найдут!
– Когда у тебя мозги на место встанут, поздно будет! Ты влипаешь в огромные неприятности. Ты вообще где? Я догадался, это наркотики. Ты обкурился и поэтому завис?
– Нет… Я пробую просто жить по-другому. Мне пока нравится. Мне тут нужно еще кое-что узнать.
– Это безумие, Федор! Немедленно делай документы и возвращайся в Москву!
– Пока не думал об этом…
– Как знаешь. Я тебя предупредил. У твоей дури будут очень плохие последствия.
– Пускай.
Я повесил трубку. Удивительное дело: я совсем не расстроился и не испугался. Мне стало так же легко и невесомо, как и в тот день, когда я летел в самолете в Индию. Я не знал, что будет дальше, но чувствовал, что не могу вернуться в свое прошлое. Я как будто находился в длинном прыжке через пропасть и не мог его прервать по своему усмотрению.
Родителям я, конечно, позвонил и сообщил о своем решении немного пожить в Индии. В детали посвящать не стал. Обещал быть осторожным, беречь себя и тэ-дэ и тэ-пэ. Удивительно, но тут напряга не возникло совсем. Они поняли.
Через пару месяцев в эфире появилась Jane и предложила неплохой заказ. Она писала, что опасность миновала: всех отмазали. Правда, хозяину пришлось немного потратиться на это. Теперь надо отбивать бабло. Она прислала мне предложение поучаствовать во взломе сервака одного крупного банка. Я отказался. Не с руки мне было ломать чей-то сервак из ашрама, а денег пока вполне хватало на жизнь.
Так я незаметно прожил в ашраме почти полгода. Официально жить дольше двух месяцев подряд по правилам нельзя, но с помощью хитрована Димки все получилось. Последние недели я вообще жил один в комнате. Мне казалось, что я попал на другую планету. Одиночество, тишина. Возможность услышать, как бегут собственные мысли. Удивительное, новое ощущение!
С Димкой мы по-дружески распрощались. Я отдал ему мой понтовый кожаный чемодан в обмен на местный заплечный баул, запредельно вместительный. Димка двигался сначала в Гоа, к друзьям, а потом в сторону Ауровиля, где у него было пристанище. Договорились, что я к нему как-нибудь заеду.