Индия глазами русского Шивы. Роман-путеводитель
Шрифт:
– Чем выше концентрация монахов во время работы, тем совершеннее мандала. Тем сильнее ее воздействие на тех, кто ее видит.
– А что потом будет с этим великолепием?
– Закончат к празднику – и потом все в две минуты разрушат. Прах вернется к праху. Это напоминание о том, что все в жизни преходяще. Даже самая совершенная красота.
Пробовать заниматься своим духовным развитием я отправился на десятидневные курсы випассаны, тут же, недалеко от Дхарамсалы. В принципе само местечко мне сразу понравилось: расположено на довольно высокой горе, примерно в паре километров от Маклеодганджа. Сосны, тишина, свежий воздух и несколько десятков небольших деревянных коттеджей, в которых предполагается ночлег ищущих совершенства.
С самого начала мне и еще нескольким таким же, как я, новичкам учителя объяснили, что випассана – это древняя техника, данная самим Буддой. Она якобы учит видеть вещи такими, какие они есть не в зеркале человеческого ума, а на самом деле. Для пребывания на территории школы випассаны нам поставили несколько, в общем, стандартных для духовных школ условий: вегетарианство, отказ от секса, спиртного и наркотиков, запрет на любые разговоры, кроме как с учителями и их помощниками. В довершение всего набора правил этого заповедника аскетизма и благоразумия нам запретили мыться горячей водой с мылом.
Все эти правила показались мне поначалу весьма неуместными, поскольку среди участников затесалась полесская девушка Аня, с которой мы познакомились еще при заселении. Увы, позорно дезертировать из храма духовности было уже поздно, хотя легкая, веселая и разбитная хохотушка явно подавала надежды на быстрый и успешный доступ к телу. Я ей, очевидно, понравился, да и бес явно нашел мое слабое ребро. Но длинный список жестких ограничений буквально-таки вынуждал нас умерить свои аппетиты.
В первые дни нас учили концентрировать внимание на дыхании. Медитации занимали большую часть времени. Это было довольно муторно. Если честно, у меня медитировать не очень здорово получалось. Начинаешь вроде бы концентрироваться, а мысли скачут, как горные козы. И вот я уже думаю о Москве, о Ленке… Встреча с Аней отчего-то всколыхнула задвинутые, казалось, далеко эмоции. Неожиданно для себя, сидя в первый вечер на жестком топчане, голодный, без света и наблюдая в окошечко, как обезьяны резвятся у помойки, отбирая друг у друга еду, я вдруг заплакал. Плакал долго и как-то жалобно, в деталях вспоминая, как именно Ленка меня «сделала», каким лохом выставила перед Николаем, всеми друзьями и знакомыми. Как, должно быть, Николай порадовался, что я такой лузер: и с работы уволили, и подруга бросила. Именно бросила, поменяла на его кругленькие счета! Обида раздирала душу эмоциями и глаза слезами. Потом вспомнились детали моих рабочих перипетий, назначение руководителем этого прыщавого хмыря – сына налоговика и мое позорное увольнение-бегство. Я еще раз в деталях пережил все минуты моей слабости. Смешно признаваться в таком детстве. В завершение всей этой вереницы безотрадных и жалких картин передо мной прошмыгнули последние месяцы моей жизни. В этом месте я крепко уснул, словно кто-то выключил тусклую лампочку в голове.
Другие духовные практиканты ходили, по моим наблюдениям, тоже с весьма кислыми лицами: кому-то было нехорошо после индийской еды, кому-то, наоборот, очень хотелось есть, особенно свежего мяса, кто-то тосковал без любимой сигареты. Я, если честно, не особо страдал от лишений: это уже был не первый опыт моего одинокого проживания в месте духовных практик, Прашанти Нилаям был хорошей школой. Где-то на горизонте маячила Аня, но я держался изо всех сил.
На четвертый день занятий нас учили наблюдениям за ощущениями в теле. По замыслу преподавателей, в этот момент должно было произойти развитие осознанности. Нас учили перемещать свое внимание по телу, от головы до пальцев ног и обратно, переживая ощущения во всей полноте, но не привязываясь к ним. По идее, тело по мере продвижения в упражнении должно все больше болеть, поскольку выявляются и исчезают новые зажимы. Какой-то физический дискомфорт во время занятий был и у меня, но с чем он был связан – ответа не нашлось. Может, просто пятую точку отсидел. И в конце я тоже не почувствовал никакой обещанной струящейся легкости. Наверно, так и не достиг должного совершенства. Да и разве
Позже я прошел много разных ритритов, семинаров, курсов и школ. Все они, по сути, учат главному: изменению своего отношения к себе и миру. Только после этого возможно вступить на путь, ведущий к освобождению от бренности мира ощущений, к которому нет смысла привязываться.
Я часто вспоминал в те дни мандалу, показанную мне Нараном. Как будто вся моя жизнь была закольцована в ней: строил-строил, все вроде неплохо выходило, а в один прекрасный момент она взяла и рассыпалась. Бесполезно тосковать по прошлому, проклинать его, восхищаться им, потому что на самом деле его уже не существует.
По окончанию курсов мы с другими искателями духовного совершенства сидели в кафе одного из ресторанчиков внизу, уплетали в тройной дозе псевдоевропейские спагетти с густым томатным соусом и обменивались впечатлениями. Мне показалось, что многие из участников випассаны шокированы этими десятью днями. Когда начал спрашивать почему, оказалось, что большинство людей было из разных крупных городов: Минск, Дублин, Франкфурт. Впервые в жизни эти тридцати—сорокалетние люди оказались полностью вышибленными из привычного мира, плана, графика. Даже в путешествиях есть особый, заранее заданный ритм: перемещения по стране, осмотр достопримечательностей, знакомства, общение. А здесь не было ничего! Плюс необходимость постоянно прислушиваться к себе, следить за своими ощущениями и мыслями.
– Знаете, – увесисто философствует немка Хайди, – я сюда поехала, честно скажу, только ради своего парня. Он продвинутый, давно в Индии тусуется. Нельзя было облажаться перед ним. Понятия не имела, во что втягиваюсь. Ни пива, ни сигарет, ни радостей секса! Я хотела бежать в первый же день к чертовой матери. К концу как-то отпустило. Даже начала кайф получать от всего этого.
– А мне сказал учитель, что после випассаны всякие события в жизни происходить начинают. Везде, где были зажимы, начинается движение. На поверхность как бы выходят самые главные проблемы, которые мы в себе подавить пытались! – Это какой-то немолодой француз разглагольствует, поглаживая загорелую лысину.
– Посмотрим еще, что там с нами происходить будет. Лучше уж пусть происходит, чем такая тоска, а то я уже дошла до того, что сама с собой разговаривать начала, – эмоционально включается Аня. – Целый день мозги парятся, парятся, а к вечеру так хочется выкурить косяк! Или даже два, чтобы в себя прийти. Потом со мной что-то неожиданное произошло, я сама даже толком не поняла. Короче, теперь меня тошнит даже от одной мысли о косяке. Даже сигарету в рот не могу взять – выворачивает. Вот уже одиннадцать дней не курю! Такое со мной впервые за сознательную жизнь. Может, гипноз массовый?
После випассаны Аня без особых приглашений осталась со мной на неопределенное время, сообщив, что я, несомненно, кармический мужчина ее жизни. Лучший, духовный, особенный. Я не очень-то верил ее словам, но она не отходила от меня ни на шаг, заглядывала в рот и даже брала у меня книжки по индуизму. Ненадолго я даже поверил, что випассана на самом деле перепрограммировала ее мозги или, по крайней мере, запустила этот процесс. Еще дней десять Аня не курила и почти не пила. Потом я поймал ее в туалете кафешки с гашишом. По ее собственным словам, ей было очень плохо после этого. Она со слезами на глазах обещала, что это был последний раз в ее жизни.
Однако время брало свое, рассеивая остатки недавних духовных наработок. Еще через пару дней Аня уже беззастенчиво смолила как паровоз, стреляла глазами по сторонам и говорила исключительно о том, где бы попробовать какую-нибудь нереальную плесень. Вскоре она познакомилась с продвинутым наркоманом из Новосибирска и укатила с ним в Манали. В отличие от Ленки, она просто свалила, не оставив мне даже записки.
Я не сильно переживал по поводу Ани, даже испытал облегчение, только решил на данном этапе больше не ввязываться ни в какие более-менее серьезные отношения с женщинами. Все равно ничего путного не выйдет.