Индия глазами русского Шивы. Роман-путеводитель
Шрифт:
– Циник ты, Паркер!
– Я реалист. Между прочим, я бы тоже такое имечко хотел. Только в Штатах оно мне ни фига не пригодится.
– Но я знаю, чтобы получить имя… Даже в случае такой профанации нужны, как минимум, занятия, тренировки, медитации. Иногда – целые годы занятий… Деньги, наконец.
– Или знакомство с Паркером! – Джош белозубо оскалился и подмигнул мне.
– Вот что значит, американцы! Масоны проклятые! Страна непроработанного ментала! Царство золотого тельца! Циники хреновы, вы будете первыми, кого смоет новый потоп! – ворчал я.
– А мы не утонем! Не дождетесь!
Мы пошли в отель выпить за мое новое имя. У Паркера была припасена с собой фляжка с великолепным коньяком.
– Блин! – продолжал возмущаться я, мгновенно захмелев. – Неужели купить в мире можно вообще все? Даже эзотерическое имя у знаменитого святого?
– Натараджа! Ты столько лет проторчал в Индии и не понял этого? – осклабился журналист. – Не пыли, а радуйся, танцуй, теперь это – твоя задача. Всем пиар нужен. Позитивный! А то вышла тут на Би-би-си статья про то, что тут пятеро святых-бизнесменов через счета ашрамов деньги западных фондов отмывают. У них теперь проблемы. А остальным приходится доказывать, что они не верблюды. Кому это надо? А имя тебе Свамиджи роскошное дал, ты с ним в Индии теперь горы свернуть можешь. Кстати, Натараджа, забирай гонорар. Ты неплохо потрудился. Я гляжу, ты толковый парень. И биография замечательная. Если вдруг захочешь тоже поработать журналистом, – Джош, глядя на меня совершенно серьезно, выделил голосом последнее слово, – звони. У страны проклятого ментала в моем лице для тебя может быть постоянная непыльная работенка.
– Если честно, я никогда не интересовался журналистикой, – мгновенно сориентировался я. – Для российских изданий, кстати, тоже не работаю. Хотя предложения поступали.
– Понял, не дурак, ты, наверное, школу индийских танцев теперь откроешь. – Паркер лукаво подмигнул, оставил на тумбочке конверт с деньгами и вышел в другую комнату. – Но если вдруг вопрос только в цене, можем поторговаться.
Я забрал причитавшиеся мне деньги, заметив с удивлением, что на деле получилось гораздо больше того, на что я рассчитывал. В соседней комнате Джош, посвистывая, переодевался в джинсы.
– Кстати! – заглянул я к нему. – Паркер, ты, наверно, забыл. Любовь не продается!
Джош засмеялся и сказал мне на прощание, что у меня отличное чувство юмора.
Однажды от Дины пришло совершенно отчаянное письмо, после прочтения которого у меня опустились руки. В последнее время она писала крайне редко, а тут – на тебе.
Милый Федор, – было отпечатано на мониторе. – Если все, что было в Гималаях, не сон и не игра моего болезненного воображения, если ты до сих пор помнишь и любишь меня, как писал в своих письмах, то умоляю: немедленно приезжай в Израиль. Я приехать к тебе не могу по семейным обстоятельствам. Мне очень тяжело.
Пожалуйста, приезжай, скорее приезжай!
Два дня я мучительно думал, что ответить Дине. Вроде бы чувства притихли, а тут – все по новому кругу, как соль на раны. Душой я рвался в Израиль, но фактически сделать ничего не мог. В итоге, скрипя зубами, написал все как есть. Извини, не могу приехать: нет документов. Боюсь, что если приду в консульство – попаду под статью и вместо Земли обетованной окажусь за решеткой. Но по-прежнему помню и люблю. Не знаю, что делать… Жду! Если сможешь, приезжай ко мне в Индию!
Ответа не последовало. Я, сходя с ума от собственного бессилия и отчаяния, написал еще несколько писем. Умолял Дину ответить хоть что-нибудь. Безрезультатно! Только сейчас я понял, что даже не знаю ее фамилии. Она сказала один раз, что-то на «Ш»… Не помню!
Ночью сидел и курил у окна, обхватив голову руками. Что я вообще знал о ней? Почти ничего. Я припоминал каждое мгновение: Манали,
Снова у меня начались длинные дождливые дни. Отчаяние, одиночество, пустота сводили с ума. Бессонные холодные ночи казались бесконечными. Месяцы после ее отъезда, пока меня носило по Индии, я слепо верил где-то в глубине души, что Дина все-таки вернется, позже или раньше. Или что мне удастся ее забыть. Теперь она сама оборвала тонкую ниточку надежды. Забыть Дину я не смог.
Ничего не могло изменить моего настроения, даже сладкое чувство божественного возмездия. Я на мгновение ощутил было торжество, когда родители по телефону рассказали, что им звонила Ленка – хотела узнать, как у меня дела. Прозрела наконец-то, вспомнила! Но что с того? Вместо удовлетворения свершившейся справедливостью – все та же пустота. Ленка слышала о том, что я здорово раскрутился в Индии, думала, у меня тут турфирма или что-то вроде того. Осторожно просила разрешения приехать ко мне и пообщаться: все-таки старые друзья, не чужие люди. Сообщила между делом о том, что с Николаем они расстались и она совершенно свободна, часто вспоминает меня. Отец при этом добавил, что по циркулирующим упорным слухам Колька кинул ее ради длинноногой весемнадцатилетней модельки, с которой и укатил на очередные острова, оставив Ленку без всяких средств к существованию. Я попросил родителей больше с ней не общаться. А сам все время думал о Дине, и мне было очень плохо.
Над Дхарамсалой, когда небо было ясным, по-прежнему вставала необыкновенная, ослепительно-яркая Венера. Вдруг оказалось, что я после всех моих долгих лет в Индии, открытий и исканий все так же одинок, несчастен и не имею ни малейшего понятия, куда и зачем двигаться дальше.
Судьба тем временем подкинула мне очередной неожиданный маршрут, и несколько недель я провел в знаменитом ашраме Пилота Бабы. Странное местечко, как и необычное имя для святого. Посоветовал мне туда поехать один мой знакомый искатель, Виктор, которого, как он говорил, сильно вставила поездка к Пилоту.
– Ты не представляешь, какие у него сиддхи, – с восторгом рассказывал мне Виктор, вернувшись из ашрама, – его однажды индусы зарыли в снег, он там пролежал несколько месяцев, а потом его опять откопали, и он ожил. Только на пятке соль осталась – местные лохи натирали его перед процедурой специальным раствором, а отмыть забыли, так он после выхода страдал очень, ногу разъело за то время, пока он там лежал. Потом еще сидел несколько недель в медитации в аквариуме с водой, вообще без воздуха! Вот такое самадхи у него нереальное. И еще у него очень симпатичные дочурки. Не грех познакомиться! Смотри, вот мои фотки с ними!
– А душевную боль преодолевать он учит?
– Еще как! Сильнейшие медитационные групповики. Энергия просто бешеная. Плющит и таращит без перерыва – крутая тема!
Так я неожиданно для себя собрался и поехал к Пилоту Бабе на курсы йоги и медитации. Прямо скажем, по индийским меркам стоили они дороговато: почти шестьсот евро. Но я решил рискнуть. В этот момент мне казалось, что терять больше уже нечего, и я был готов деться куда угодно, лишь бы немного смягчить терзающую меня изнутри боль от потери Дины и своей невозможности что-то предпринять для изменения ситуации. Подумал: может, после этой поездки приму для себя окончательное решение уйти в аскеты и вернусь навсегда уже в высокие Гималаи. Или наоборот, пойму, как мне быть с Диной дальше. Вроде бы взял паузу для принятия окончательного решения. Или снова сдрейфил.