Индия глазами русского Шивы. Роман-путеводитель

Лайдинен Наталья Валерьевна

Чем ближе я подъезжал на автобусе к главной цели моего путешествия, тем ощутимее становилось военное присутствие в окрестностях: навстречу попадалось много военных машин, мужчин в военной форме с автоматами. Напряженное ожидание конфликта буквально висело в воздухе. В этой части Тамил-Наду почти всегда неспокойно: сказывается близость мятежного севера Шри-Ланки. Обстановка похожа на Кашмир, только климат жарче.

В Рамешвараме, само название которого напоминает о герое давнего прошлого, я попал в храм, где находятся древние Шива-лингамы, которые, по преданию, были принесены сюда Хануманом и Ситой. Мои мозги продолжали плавиться, и я вдруг всем телом почувствовал, что имел в виду Леня: есть даже

в материальном мире места, где воедино сходятся энергии современности и тысячелетий. При соприкосновении с ними в человеке что-то меняется, как после удара молнии.

Дальше маленький разбитый автобус, громыхая на ходу, неспешно повез меня в сторону моста Рамы. Относительно этого места существует очень много легенд. Некоторые брамины говорят, именно по этому мосту Адам когда-то уходил из рая…

Чем ближе мы подъезжали к неспокойному океану, тем больше усиливалось мое волнение перед новой встречей с неведомым. Наконец, около рыбачьей деревушки Дханушкоди, последняя остановка. Я – единственный пассажир, который добрался до самого конца маршрута. Смуглый желтоглазый кондуктор смотрит на меня сочувственно, когда я выхожу из автобуса и озираюсь по сторонам. Он что-то кричит мне вслед, но я не оборачиваюсь.

Место довольно безлюдное, кое-где разложены пахнущие морем сети и сидят рыбаки, почти все пьяные в хлам. Да им много ли надо! Поодаль стоит пара десятков рыбацких хижин с крышами из пальмовых листьев. Ничего особенного, обычный вроде бы индийский южный пейзаж. Меня предупреждали, что тут очень опасно. Особенно вечерами.

Песчаная коса тянется вперед, как и было описано в Рамаяне. Я иду вперед, словно завороженный. Вокруг все меньше людей, только надвигающийся на меня влажным теплым дыханием океан и медленно опускающееся в волны огромное алое солнце. Коса постепенно сужается. Я продолжаю идти. С обеих сторон от меня плещутся волны, пряно пахнет рыбой и соленым ветром. Я не знаю, сколько времени пребываю в нигде и шествую в никуда словно зачарованный. Мне всегда с трудом удавалось заставлять себя концентрироваться, чтобы погружаться в медитацию. А тут вдруг сознание само распахнулась навстречу океанскому ветру. В неожиданном естественном трансе я не думал ни о чем, кроме медленно сужающейся под моими ногами песчаной косы. Наверно, так идут лунатики по только им одним ведомым опасным траекториям. В какой-то момент коса сошлась в узкую полоску у меня под ногами, и прямо передо мной шевельнулись, забились волны!

Я снял сандалии и сделал несколько шагов в сторону океана. Вода очень теплая, под ногами песок, впереди виднеются небольшие островки отмелей. Глубина здесь не превышает полутора метров. И так везде сколько хватает глаз. Говорят, до времен Средневековья мост был пешеходным, а потом был частично разрушен стихией. Перед поездкой сюда я даже съемку в Google видел, сделанную из космоса. Там видно, что островки расположены не хаотично, а похожи на длинную, разомкнутую цепь…

На мосте Рамы, зависнув между временем и пространством на несколько минут, я почувствовал пульсирующие под ногами могучие токи тысячелетней истории, герои и боги ожили у меня перед глазами. Ничего никогда нельзя отвергать, даже того, что кажется полным абсурдом, потому что однажды наступает момент – и другая реальность накрывает тебя с головой, переворачивает, и волны прапамяти перекатываются через душу, как океан – через босые ноги странника. Я ощутил себя частью великого, непознанного пространства: свое одиночество перед ним, свою причастность к нему.

В этот момент я окончательно перестал быть атеистом. Я и сейчас не знаю имени Бога – у него очень много имен, – но я знаю, что он во мне и вокруг меня, как вся история человечества, подвиги Рамы и красота Ситы, как чудом сохранившийся на задворках

Индии песчаный мост через пространство и время…

Все еще оставаясь в состоянии медитативной прострации, я медленно побрел обратно, к остановке. Тьма вокруг становится непроглядной, только вспыхивали временами неподалеку рыбацкие костры. Я снова единственный пассажир того же мрачного кондуктора. Оказывается, автобус не уезжал в промежуточный рейс, а ждал меня, поскольку вечерами отсюда обычно не бывает пассажиров. Объясняя мне это, кондуктор смотрит на меня и улыбается. Я счастлив как последний идиот и улыбаюсь ему в ответ.

Следующая картинка в моем сознании: захудалый трехзвездочный отель в Рамешвараме, в лобби у стойки я оплачиваю свой ночлег. Вдруг меня кто-то хлопает по плечу и радостно окликает по-английски. Сзади оказывается интеллигентного вида высокий рыжебородый дядька, уже немного поддатый.

– Привет! Наконец-то первый европеец в этой глуши! Меня зовут Питер, я – из Шеффилда. Пошли ко мне в номер. Я налью тебе выпить. Похоже, у тебя непростой денек был, выглядишь уставшим.

– Это правда.

Несмотря на смертельную усталость и переполненность впечатлениями, поколебавшись всего мгновение, я бросаю рюкзак в крошечном номере и присоединяюсь к Питеру. Мною давно замечено: случайные встречи в Индии часто оказываются чрезвычайно необычными. Причем их значение осознается иногда только с течением времени.

Так вышло и на этот раз. Удивительным образом продолжилось мое путешествие через историю и пространство, начатое на мосту Рамы. Питер оказался биологом-энтузиастом, который занимается исследованиями полуразумных форм жизни, в хорошем смысле настоящим фанатиком своего дела.

– Объясни мне, что это такое! – прошу я его, припомнив разговор с Мариной и Ашотом. – Я слышал тут это словосочетание неоднократно – «полуразумные формы жизни». До конца не понимаю, что оно означает.

– А Махабахарата с Рамаяной тебе известны? Может, приходилось в руках держать… – почти съязвил он.

– Конечно, даже читать доводилось. Между прочим, я только сейчас был на мосту Рамы. Сильное впечатление!

– Верю! – кивнул Питер. – Немногие туда добираются. Из тех, кто знает, зачем это надо. Я там тоже бывал несколько раз. Представлял, как все это происходило тогда. Ты, кстати, помнишь, из кого состояли армии противников в великой битве на Курукшетре?

– Помню! – гордо сказал я. – В битве друг другу противостояли войска пандавов и кауравов. В них входили также обезьяны и медведи.

– Молодец! Вот эти воины и были как раз полуразумными существами. И подобных свидетельств о существовании других форм жизни, дошедших до наших дней в мифах и легендах, тысячи. Даже европейская мифология многие свидетельства сохранила. Тебе приходилось слышать, к примеру, о снежных людях?

– Многократно, особенно здесь, в Индии. Мой знакомый лама в Гималаях рассказывал, что еще в начале ХХ века монахи из удаленных монастырей в горах частенько замечали снежных людей поблизости от храмов, а периодически в реках находили их огромные волосатые трупы. Есть легенды, которые говорят о том, что снежные люди, йети, охраняют Шамбалу…

– И кто ты думаешь, эти снежные люди?

– Не знаю. Может, тупиковая ветвь развития человечества… Неандертальцы?

– Золотые слова! – вдохновился Питер. – Все так, только не в дарвиновском понимании. Боги – как люди. Им тоже интересно творить, создавать, сравнивать, проводить эксперименты. О гигантах слышать приходилось?

– Честно говоря, не особо. У Блаватской встречал немного об этом…

– А ты просто внимательно почитай мифы народов разных стран мира. Это же кладезь полезной информации! Да хотя бы Тору или Библию открой и внимательно прочти. Там же все написано. Помнишь Голиафа?