Индия в древности
Шрифт:
Первые из дошедших до нас южноиндийских сочинений на местных языках связаны с так называемой эпохой санг. Тамильская традиция насчитывает три санги (литературных академий), но только последнюю, относимую к I–III вв. н. э., можно считать исторической. Правда, сама поэзия ничего не говорит о санге, но высокий уровень поэтического мастерства, отработанность техники стихосложения не подлежат сомнению. До нашего времени дошла поэзия, сосредоточенная впоследствии в двух собраниях: «Восемь антологий» и «Десять песен», а также грамматико-поэтический трактат «Толькапиям» (IV–V вв. н. э.). Примыкает к этой традиции и поэма V–VI вв. «Повесть о браслете» («Шилаппадигарам»).
Вследствие панегирической направленности ранней тамильской поэзии мир, нарисованный в ней, предстает в идеализированном виде, но
Из огромной массы свидетельств, содержащихся в раннетамильских литературных сочинениях, можно выделить некоторые факты, заслуживающие специального внимания историков. Прежде всего это упоминание о борьбе царя Черов Имаяварамбана Недунджерала Адана с яванами: царь пленил последних и не отпускал их до тех пор, пока они не заплатили ему богатый выкуп драгоценными камнями и изделиями ремесленников[1803]. Данное сообщение, очевидно, демонстрирует напряженные отношения, сложившиеся между римскими торговцами и царем Черов.
Древнетамильская поэзия полна упоминаний о постоянном соперничестве государств Чера, Чола и Пандья, об их борьбе о более мелкими царствами или племенными объединениями. Например, царю Пари, прославленному поэтами за щедрость и благородство, пришлось защищать свои небольшие владения от нападения объединенных армий трех великих царей. Царь Черы Перумчералирумборей подавил сопротивление пастушеских племен во главе с Кажувулем[1804]. Одной из наиболее крупных битв той эпохи была битва при Венни (недалеко от Танджавура). Здесь, согласно традиции, один из самых знаменитых тамильских царей — властитель Чолы Карикала, удачливый воин и умелый правитель, разбил армии одиннадцати царей, в том числе Пандьев и Черов.
Несмотря на то что тамильские правители постоянно боролись между собой, крупных территориальных захватов они, по-видимому, не осуществляли. Основными целями были получение добычи, подчинение своему влиянию соседей для взимания с них дани. Не последнюю роль играло и стремление того или иного царя продемонстрировать свою военную мощь, укрепить свою славу. Этому, кстати, способствовало и подчас непомерное возвеличение правителя поэтами-панегиристами; поэтому к некоторым фактам, ими упоминаемым, следует относиться с особой осторожностью. Так, представляется фантастическим описанный в «Повести о браслете» поход царя Черы Сенгуттувана к Гималаям и завоевание им северных царств. Лишь с появлением местной тамильской эпиграфики исследователь Южной Индии получает более надежный источник для восстановления ее политической истории.
Развитие экономики. Торговые и культурные связи. Эпоха Сатаваханов и Вакатаков ознаменовалась подъемом экономики в Декане и Южной Индии, развитием ремесла, торговли, ростом городов, усилением культурных связей.
Дальнейшее развитие получает частное землевладение. Судя по эпиграфике, частные лица могли приобретать в собственность участки земли. Одна из надписей[1805] рассказывает о покупке Ушавадаттой участка поля у брахмана. Новый собственник засеивал поле и урожай распределял между монахами. В надписях Сатаваханов содержатся упоминания о царских землях. Из этого фонда царь мог дарить отдельные участки частным лицам и брахманам. Надпись царя Гаутамипутры Шатакарни рассказывает о дарении царем участка земли в 100 нивартанов из своего фонда (rajaka kheta) аскетам. Широкое развитие получила практика дарения земли брахманам — брахмадея. Эти дарения часто сопровождались и освобождением от уплаты определенных налогов[1806].
Показательно, что именно с Деканом и Южной Индией связаны первые по времени эпиграфические свидетельства о возникновении феодального уклада. Земельные пожалования нового типа (передача иммунных прав владельцу, дарение земли вмести с крестьянами и т. д.) зафиксированы в надписях Декана первых веков нашей эры[1807]. Причины этого явления еще недостаточно ясны: либо не открыты пока подобные надписи из северных районов, либо области Декана в силу более благоприятных условий и ускоренных темпов развития быстрее переходили к новым формам общественной и социально-экономической структуры. Второе предположение представляется более реальным (о времени и специфике перехода Южной Индии к феодализму см гл. XXI).
О городской жизни в эту эпоху рассказывают фрески Аджанты, скульптуры из Амаравати и Нагарджуниконды, а также эпиграфические документы и свидетельства раннетамильских поэм. Раскопки в Нагарджуниконде позволили более рельефно представить облик города и особенности городского строительства. В Ориссе был исследован древний город Шишупалгарх, недалеко от Бхубанешвара[1808]. Большое значение в городах сохраняли общинные и профессиональные связи. Представители таких объединений неоднократно упоминаются в надписях.
Правление Рудрадамана было отмечено усилением связей Индии (особенно западных и юго-западных областей) с эллинистическим миром, прежде всего с таким крупным центром науки и культуры, как Александрия. Известно, что в 149–150 гг. н. э., т. е. в период Рудрадамана, с греческого языка был сделан перевод на санскрит астрологического текста[1809]. В дошедшей до нас рукописи «Явана-джатаки» — стихотворной версии этого перевода, относящейся к 269–270 гг. н. э. и выполненной Спхуджидхваджей, — сообщается и имя переводчика — Яванешвара, т. е. «господин греков» (Яванешвара не только сделал перевод, но и снабдил его своими примечаниями и разъяснениями, что свидетельствует о хорошем знании в Индии этого времени эллинистической астрологической традиции). Изучение текста привело его издателя Д.Пингри к выводу, что родиной греческого оригинала была, по всей видимости, Александрия. В областях, подвластных Западным Кшатрапам, проживали, судя по эпиграфике, яваны. Вопрос об этнической принадлежности этих яванов весьма сложен: возможно, это были торговцы из эллинистических государств либо потомки тех греков, которые некогда появились в этих или соседних районах Индии; иногда под яванами могли понимать и саков (шаков). Эпиграфика из Западного Декана первых веков нашей эры свидетельствует об индианизации яванов, принятии многими из них брахманизма и буддизма[1810]. В любом случае период Западных Кшатрапов ознаменовался тесным взаимодействием индийской культуры с эллинистической, и перевод с греческого на санскрит научного трактата, хотя и первый пока известный, но чрезвычайно показательный факт такого рода. Существенно, что интерес к греческой культуре продолжался после эпохи Рудрадамана: ясное тому доказательство — стихотворная версия «Явана-джатаки» III в. н. э. Вместе с освоением достижений греческой (эллинистической) науки индийские ученые знакомились с астрономическими знаниями и других народов: в тексте отразились, например, традиции вавилонской астрономии.
Одним из ярких явлений в историко-культурном развитии древней Индии было существование в первые века нашей эры прочных связей страны (особенно южных районов) с Римом[1811]. Античные источники рассказывают о нескольких индийских посольствах, прибывших в Рим еще при Августе (Страбон XV.1.4).
Главными в индо-римской торговле были крупные порты на западном побережье — Шурпарака и Кальяна (интересным показателем культурных контактов Индии может служить открытие бронзовой статуэтки западноиндийского производства в Южной Аравии)[1812]. В Рим из Южной Индии, очевидно, доставлялись драгоценные камни, слоновая кость, перец, попугаи, диковинные звери.