Индийский мечтатель
Шрифт:
Капитан вышел, Лебедев и Патрик остались одни.
— Хватит у вас денег? — спросил Лебедев.
— О да!
— Какие планы на будущее?
— Собирался в Пондишери…
— Пондишери давно в руках англичан.
— Мне уже сказали. Может быть, удастся пробраться на Маскаренские острова или к Типу-султану… А может быть, возвращусь на родину. Там тоже найдется дело.
Герасим Степанович рассказал то, что слышал от капитана о положении в Англии.
— Видите! — сказал Деффи. — У нас дома, видно, тоже предстоят бурные события.
Они
— Вот что, — вспомнил Патрик, — когда я рассказывал вам историю моей жизни, то упоминал о шпионе Джо Филиппсе. Из-за этого негодяя я хлебнул немало горя…
— Как же! Очень хорошо помню.
— Так вот… он здесь… Мы столкнулись с ним в полиции, и он снова предал меня.
— Подлец! — прошептал Герасим Степанович.
— Возможно, что и вам придется встретиться с ним, — предупредил Деффи. — На всякий случай запомните приметы: здоровенный детина с препротивной физиономией и черными жесткими бакенбардами, над правой бровью шрам…
— Запомню, — сказал Лебедев. — Я человек мирный, но такого охотно задушил бы собственными руками.
— Пора, мой друг! — вздохнул Патрик. — Не стоит дожидаться отплытия. Ваше присутствие может показаться подозрительным. Прощайте. Благодарю за все!
Лебедев поднялся.
— Напишите о себе, — попросил он. — Обязательно напишите!
— Постараюсь, — обещал Патрик. — Жаль, что не пришлось повидать ваш театр!
— Может, еще придется!
— Может быть…
Лебедев обнял его и быстро вышел из каюты. У него было такое ощущение, что он никогда больше не увидит этого человека…
Дома его дожидался Джозеф Джекобс.
— Не знал, что вы любитель ночных прогулок, мистер Суон! — Джекобс был развязен. — Должно быть, свидание с какой-нибудь красоткой? Вы теперь самый модный человек в Калькутте.
— Чем могу служить? — сухо осведомился Лебедев.
— Чего вы торопитесь! Почему бы нам не побеседовать, как добрым друзьям?
— У меня нет времени. Да и вы как будто никогда не являетесь без дела.
— Что ж, мистер Суон, угадали: я пришел по делу.
— Говорите.
— Я был у вас на первом представлении, — начал Джекобс. — Занятная штучка, скажу я вам, хотя, в общем, ерунда… Что за дурацкая выдумка, в самом деле, переряживать англичан в азиатские костюмы!
— Это касается только меня. — Лебедев старался не дать волю гневу. — Те, кому театр не нравится, могут его не посещать.
— Какого чорта вы пыжитесь, мистер Суон! — усмехнулся Джекобс. — Не любите, когда вас гладят против шерсти?
Герасим Степанович взглянул на это наглое лицо, обрамленное густыми бакенбардами, и вдруг отчетливо увидел то, чего прежде не замечал: шрам над правой бровью.
«Боже! — сверкнула мысль. — Да ведь это он и есть!.. Джо Филиппс?.. Ну да, разумеется, это он!.. Джо Филиппс!.. Джо Уилльямс!.. Джо Джекобс!.. Разные фамилии для разных мест, а имя всегда неизменно».
Ему стоило невероятного усилия воли, чтобы сдержать порыв гнева.
— Я вижу, что у вас ко
— Есть дело! — усмехнулся Джи-Джи, продолжая сидеть. — И преинтересное. Я намерен купить ваш театр.
— Что?! — Лебедев побледнел от ярости. — Вы явились, чтобы издеваться надо мной в моем доме?
— Нисколько! — возразил гость, попрежнему улыбаясь. — Предложение вполне серьезное. Все равно прогорите! Не теперь, так через полгода. Дела вести вы не умеете, увлекаетесь глупыми фантазиями. А у меня этот театр станет золотым дном… Успокойтесь, не собираюсь вас выгонять. Напротив, будете получать недурное жалованье.
Лебедев рассмеялся:
— Вы же только что сами порицали мою затею!
— Одно другому не мешает, — объяснил Джи-Джи. — Я нахожу ее чепухой, но если люди платят деньги, почему не воспользоваться? Однако, уверяю вас, скоро публике надоест, и театр будет пустовать.
— Тогда к чему вам приобретать его?
— Не беспокойтесь, я найду ему другое применение…
— Не придется, мистер Джекобс! Театра я ни за что не продам.
— Вы мне отказываете уже второй раз! — Улыбка исчезла с лица Джекобса. — В таком случае, придется вас огорчить. Вы мне должны некоторую сумму. Вынужден просить об уплате долга.
— Что за вздор! — Лебедев широко раскрыл глаза. — Здоровы ли вы, Джекобс?
— Состояние моего здоровья вполне благополучно, — ответил англичанин. — Вы мне должны пять тысяч рупий, срок платежа наступает сегодня. Вот доказательство! Пожалуйста!
Он извлек из кармана своего камзола объемистый бумажник и вынул из него какой-то документ.
У Герасима Степановича потемнело в глазах. Это было его долговое обязательство…
— Узнаете? — спросил Джекобс.
— Да… Но сегодня не смогу уплатить. Дайте мне еще пять дней.
— К сожалению, не имею возможности. Вот если бы вы согласились продать ваше предприятие — тогда другое дело.
— Ни в коем случае! — крикнул Лебедев. — Не видать вам театра, как своих ушей!
— Посмотрим! — Джекобс спрятал документ в бумажник. — Вы у меня еще попляшете, мистер Суон! Я из вас все потроха выколочу!
Он не успел закончить. Сону, который стоял уже несколько минут за спиной Джекобса, схватил его поперек талии, поднял на воздух, потащил на веранду и сбросил за перила.
На другой день во время репетиции в театр явился судебный пристав с понятыми и, приказав всем покинуть помещение, повесил на дверь огромную печать.
VIII
Чаша терпения
Райоты собрались на деревенской площади, где еженедельно устраивался базар. Сегодня день был не базарный, можно было спокойно обсудить все дела. Дела же были серьезные и невеселые. На прошлой неделе управляющий, мусульманин Амир Ходжа, потребовал арендную плату. Сумма была настолько чудовищной, что райоты даже не возмутились, а только посмеялись.