Индок охотится за пауками
Шрифт:
Без главного фигуранта следствие могло затянуться на неопределённый срок.
На этом пути следствию удалось добиться лишь одного: оставить в душе новых хозяев квартиры, беженцев из Таджикистана, стойкое чувство страха. После визита следователя, они стали думать, что с квартирой что-то не так и её могут отобрать. На всякий случай они сменили замки и приготовились к осаде.
За неделю до окончания занятий на пороге кабинета географии внезапно появилась Валентина Михайловна. От женщины пахло хорошими духами. В руках психолога была
– Не возражаете, если я отниму от урока минут двадцать? – вежливо спросила она.
– Да, пожалуйста! – сказал учитель географии. В последние месяцы он редко встречал Валентину Михайловну в школе.
В прозрачном платье из крепдешина она выглядела женственной и очень уверенной в себе. Странный наряд для школьного работника! Сквозь тонкую ткань Иван Иванович отчетливо видел тонкую фигуру женщины, не слишком обременённую нижним бельём. Солнечные зайчики беззаботно играли на её бёдрах.
Как будто смотришь в аквариум с рыбками, – подумал он, – как хорошо, что меня не влечёт к ней так, как раньше!
Иван Иванович попытался проанализировать своё состояние. Чувства, возникшие у него к этой женщине в осенние дни, похоже, перегорели. Осталась только лёгкая неприязнь, вызываемая воспоминаниями о своём неумном поведении в прошлом.
Двадцати минут не хватило, и тестирование продолжилось на перемене. Валентине Михайловне срочно надо было куда-то позвонить, и поэтому учитель географии вызвался собрать все бумажки. Спешить не было необходимости, всё равно следующего урока у него не было. Когда ученики закончили писать, он собрал тесты и отнёс их в кабинет психологии.
Валентина Михайловна укладывала свои вещи в большую сумку.
– Всё! – сказала она, – это было моё последнее тестирование в этой школе.
– Подыскали новую работу? – осведомился учитель географии.
– Людмила Борисовна нашла мне замену!
– Жаль, – сказал Иван Иванович вежливо, – школе будет недоставать вас!
Валентина Михайловна неприязненно посмотрела на географа, было похоже, что она хочет что-то спросить.
– Я всё время хотела узнать, – наконец решилась она, – почему вы распространяли лживые сплетни обо мне? Зачем вы сказали полицейскому, что я ваша любовница!?
– Я не говорил такого, – удивился Иван Иванович, – у меня много недостатков, но привычки сплетничать нет!
Разгорячённая Валентина Михайловна даже не пыталась его услышать:
– А ещё вы рассказали всей школе, что у меня роман с учителем физкультуры! А у нас с Сергеем Петровичем ничего не было!
Она провела по щеке ладонью, как будто что-то стирая.
Было! – понял Иван Иванович.
Движение руки было настолько характерным, что развеяло у географа последние сомнения. Валентина Михайловна сама учила его читать язык жестов! Неожиданно Иван Иванович ощутил жгучий приступ ревности. Зря ему показалось, что всё позади!
– А кто поведал вам, что я распространяю слухи? Кому можно так легко поверить, наверное, Галине Георгиевне? – в голосе Ивана Ивановича женщине послышалась издёвка.
– Мне многие об этом сказали! Сначала
– Директриса! Мог и сам догадаться! – подумал учитель географии, – а что она вам ещё сказала?
– Вы сказали ей, что я веду себя легкомысленно, а сами ни одной юбки в школе не пропустили!
Мстительная Людмила Борисовна просто не могла не рассказать о Юле.
– Ну, тут-то мы квиты! – невесело усмехаясь, заметил Иван Иванович, – а если я скажу, что никому ничего не говорил, вы, наверное, мне не поверите?
Глаза Валентины Михайловны загорелись ненавистью:
– Меня с работы увольняют из-за него, а он всё ещё врёт! Я вас ненавижу! Сплетник! Вы не мужчина, а старая баба!
Разгорячённая Валентина Михайловна неожиданно дала учителю географии пощёчину.
Ревность и злость смешались в его душе. Сейчас он учитель не испытывал нежности к Валентине Михайловне. Наверное, в ярости Иван Иванович легко мог бы сломать её изящную шею. Внезапно он понял, что хочет овладеть этой женщиной, здесь и немедленно!
Интересно, как она себя поведёт? – внешне Иван Иванович мог показаться хладнокровным. Он неспешно запер дверь на задвижку, повернулся к растерявшейся от собственного поступка Валентине Михайловне, крепко обхватил женщину и завёл её руки за спину. Теперь она не могла его ударить.
– Вы очень нравитесь мне сейчас!
– Мне больно!
– Давайте всё же выясним, какой я мужчина!
Преодолевая сопротивление, Иван Иванович грубо поцеловал Валентину Михайловну, а затем силой усадил её на край письменного стола. Свалилась заколка, сдерживающая строгую причёску школьного психолога, и длинные волосы женщины рассыпались волной, закрывая её лицо и плечи. Пытаясь освободиться, Валентина Михайловна откинулась на локти, и невесомый подол её платья предательски взметнулся вверх.
– Что вы делаете?
Это был лишний вопрос, действия Ивана Ивановича двойного толкования не допускали.
– Пустите меня, я буду кричать! – хриплым шепотом пригрозила она, слабо пытаясь оттолкнуть Ивана Ивановича, – я же сказала, нет!
Учитель географии на слова внимания не обращал и, в конце концов, Валентина Михайловна действительно закричала.
К счастью для них обоих, крик, обозначающий в романах высшую ступень человеческого наслаждения, был подавлен ревом школьного звонка.
В последнюю неделю перед летними каникулами учителя были взволнованы неожиданным событием. Из департамента образования в школу переслали анонимное письмо, написанное на Людмилу Борисовну и других членов учительского коллектива.
На большой перемене директриса срочно собрала внеплановое собрание, на повестке дня которого было два ортодоксальных вопроса: «что делать?» и «кто виноват?».
Иван Иванович высказал предположение, что делать ничего не надо, так как нормальные люди на анонимки внимания не обращают. С его точки зрения, письмо переслали в школу только для того, чтобы дирекция знала о том, что кому-то не жаль марать бумагу. Должна же в обществе существовать презумпция невиновности!