Индотитания
Шрифт:
КОНТУШЁВСКИЙ. Это и все? Наверное, ствол был тонким. Ну, ничего. Тополь потолще будет…
ЛЕНЬКА. Все, подходят ко мне. Жора, не поминай лихом. Прощайте все. Кроме Контушёвского.
КОНТУШЁВСКИЙ. А я что, крайний?
ЛЕНЬКА. Нет. Мы с тобой здесь же и увидимся.
КОНТУШЁВСКИЙ. Дудки! Давай, кричи громче, чтобы мне приятней было.
ЛЕНЬКА. Не дождешься, гад!
ЖОРА. Хасан, я помогу тебе в поисках Контушёвского! И дровишки в костер буду подкидывать
ХАСАН. Договорились.
ПРОФЕССОР. Я же говорил, что садизм — заразная штука.
НЕМО. Да будьте же вы, наконец, людьми!
ПРОФЕССОР. Они и есть люди…
ХАСАН. А ты?
Продолжительный мыслехаос
Куркуиловский национальный заповедник
1992 год
Петров посмотрел на высокий пирамидальный тополь и заметил:
— Молодой. И откуда он здесь взялся? Такие тополя обычно высаживают на юге. В городах и вдоль дорог. Он далеко не морозостойкий, а здесь, видишь, прижился.
Бессонов взглянул на дерево, и спросил:
— Сколько живет такой тополь?
— Обычный — лет сто пятьдесят, — ответил Петров. — Пирамидальный — особое дело. Он очень ломкий. В городах начинают спиливать опасные ветки уже с тридцатилетнего возраста. А в пятьдесят — срубают все дерево. Ну, в лесу такой тополь может жить и дольше. Здесь он — единственный. Интересно, как он сюда попал?
— Может, птицы с пометом принесли?
— Возможно. Но, вообще-то, странный тут лес. Чересчур мрачный и тихий. Такое ощущение, что со всех сторон на меня смотрят десятки глаз. Прямо наваждение какое-то.
Иной раз кажется, что деревья здесь живые.
— Нет, — сказал Бессонов. — Я их столько спилил за свою жизнь, что даже сосчитать не смогу. Это сейчас я прораб. А начинал с простого рабочего. Какая в них может быть жизнь? Деревяшка — и в Африке чурбан.
Петров еще раз взглянул на тополь и произнес:
— Эх, красавец какой! Даже жалко его пилить. Впрочем, все деревья здесь — как на
подбор. Одно слово — заповедник.
— Был, — добавил Бессонов, и высморкался сквозь пальцы.
— Да, был, — с грустью сказал Петров. — Вечно все у нас «было». Разве можно так жить? Что за страна…
— Можно, — заметил Бессонов. — Какое тебе дело до этого заповедника? Вся страна в заповедниках. Одним больше — одним меньше. Чай, не убудет. Тем более, что деньги
нам платят хорошие. Всегда бы так платили.
Рабочие подошли к тополю и завели бензопилу.
— Смотри, что это с деревом происходит? — Петров тревожно задрал подбородок вверх.
— А что с ним? — безразличным тоном поинтересовался Бессонов.
— Он, как будто, дрожит. Листья шевелятся…
— Это просто ветер. Пойдем отсюда, а то тебе еще не то померещится.
Они углубились в лес. За их спинами послышался звук бензопилы, вгрызшейся в ствол
— Ты — начальник участка. Тебе и карты в руки.
— Это ты к чему сказал? — удивился Петров.
— Пойдем со мной, — предложил Бессонов, и направился дальше в чащу.
Петров пошел следом за ним. Через двадцать минут они стояли на чудесной поляне. Посреди нее возвышались три мощных дуба. У Петрова захватило дух от такой красоты. Он завороженно глядел на кроны этих исполинов и молчал.
— Видал? — вернул его к жизни Бессонов.
— Они тоже идут под вырубку? — поинтересовался Петров.
— Да. Но здесь уже будет центр поселка. По плану застройки, на этом месте должен находиться детский городок. Но его можно подвинуть чуть левее. Да и чему, спрашивается, могут помешать такие красивые деревья? Наоборот, только тени от них больше станет. А детишкам — в радость. Пусть лазят.
Петров с интересом взглянул на Бессонова и сказал.
— А я думал, ты совсем душой огрубел, и ничего, кроме денег, для тебя больше не существует. Ну, извини.
— Да что ж я, фашист какой, что ли? — улыбнулся Бессонов. — Как думаешь, удастся тебе спасти от вырубки эти деревья?
— Запросто, — весело ответил Петров, и хлопнул рукой Бессонова по плечу. — Я бы еще во-о-он тот бук сохранил…
— А вот тут ты бессилен. На его месте должна быть бильярдная для депутатов.
— А-а-а… Да уж. Это уже не детская площадка. Ну, и черт с ним, с этим буком. Пойдем.
Они развернулись, но вдруг неожиданный порыв ветра сорвал кепку с головы Петрова. Возник какой-то непонятный свистящий вой, в котором слышались звуки, одновременно напоминавшие плач, визг ярости и страшный сатанинский хохот. Но это длилось всего мгновение. Петров поднял кепку с земли, отряхнул ее, и недоуменно заметил:
— Посреди леса, и такой ветер…
— Мы же на поляне стояли, — объяснил Бессонов. — Вот и дунуло.
Петров с сомнением посмотрел на прораба, надел кепку на голову, и пошел в сторону опушки. Бессонов отправился следом за ним. Листья самого молодого из дубов как-то странно обмякли и повисли.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава первая
Второе десятилетие двадцать первого века. Одна из воюющих стран Ближнего Востока.
— Чак, смотри, справа группа солдат собирается двигаться перебежками.
— Да, Джек, вижу.
Чак слегка приподнялся над бетонным бортиком окна и выпустил из автомата короткую очередь.
— Передумали, — сообщил он. — Слева тоже какое-то движение.
Джек выглянул в окно, втянул голову обратно за стену и сказал: