Индьюзер

Перфильев Максим Николаевич

Я понимал, что все это не реально. Я понимал, что все это просто галлюцинации и что мне нельзя сейчас доверять своему разуму. Мое восприятие было искажено.

И я уже не паниковал, как в прошлый раз. И, хотя мне и тяжело было контролировать свои эмоции, но я старался относиться ко всему, что видел, слышал и ощущал, как к некому забавному сновидению, которое, правда, больше было похоже на какой-то кошмар.

Не знаю, сколько времени я провел в состоянии сна в госпитале, поглощая через катетеры снотворное. Несколько раз я просыпался в бреду от кошмаров и не мог отличить реальность от собственных фантазий. Мне виделись яркие и при этом поражающие своей неестественностью и безумностью картины, но у меня не было сил даже на то, чтобы кричать. Я просто бездейственно

наблюдал за тем, какие ощущения вызывает у меня окружающая действительность, ужасаясь тому, насколько сильно она может искажаться. Сквозь помутнение сознания и головокружение я пытался прочувствовать свое тело, но после того, как мои ноги показались мне сросшимися, руки - двумя корневыми отростками, а голова - медным чаном, наполненным водой, я решил отказаться от какого-либо анализа. Я просто погружался в бездну своих бессознательных страхов и иллюзий, стараясь полностью блокировать эмоции. К счастью я быстро засыпал...

...Я снова очнулся в просторной прохладной комнате, светлой и приятно заставленной различными предметами интерьера. За окном пели птицы.

Я повернулся на кровати и попытался подняться, но тут же ощутил невероятную тяжесть и сильную головную боль. Я повернулся на бок, опустил ноги с кровати, и медленно, сначала согнувшись и положив торс на колени, потом начиная выпрямляться, принял все-таки сидячее положение тела.

Такой слабости я не испытывал еще никогда в жизни. Я не мог удержать голову на плечах и расправить руки. Я качался из стороны в сторону и был не в состоянии четко определить свое местонахождение в пространстве.

Я посидел так немного и в бессилии рухнул обратно на подушку.

Через некоторое время в комнату, улыбаясь и, как будто испуская какой-то лучезарный поток положительной энергии, зашла девушка. Она принесла этот поток с собой и озарила им мою спальню. Мне даже показалось, что я тоже стал улыбаться.

– Привет. Как себя чувствуешь?

Она почему-то показалась мне странной. Ее лицо было немного необычное, хотя и довольно привлекательное. Такая противоречивость впечатлений давила на мозги и вызывала некоторое напряжение. Мне стало неприятно, несмотря на то, что девушка мне в чем-то понравилась. Но я понимал, что просто никогда еще не встречал подобное лицо в своей жизни, а мое искаженное восприятие может вызвать у меня сейчас какие угодно ощущения, даже самые идиотские.

Я попытался что-то ответить на тот ее стандартный вопрос, но потом решил не напрягаться.

– Давно проснулся?
– весело спросила она.

– У меня кружится голова, - ответил я хрипло, немного помедлив.

– Ничего. Это пройдет. Тебе нужно окрепнуть. Ты еще слаб, - она села ко мне на кровать.

Я долго смотрел ей в глаза. Потом без эмоций, не отрывая взгляда, промычал:

– Угу.

– Меня зовут Кларисса. Я буду за тобой ухаживать, - улыбаясь и испуская все тот же лучезарный поток какой-то положительной энергии, ласково произнесла она.

Я продолжал без эмоций смотреть ей в глаза. Через несколько секунд, все так же, не отрывая взгляда, я снова промычал:

– Угу.

И продолжил без эмоций тупо смотреть ей в глаза.

Через несколько дней я все-таки встал с кровати и начал периодически прогуливаться по дому, медленно обходя этаж и иногда выходя на улицу.

Кларисса действительно ухаживала за мной, одаривая своей лаской и заботой.

Постепенно в дом стали съезжаться и другие люди. Их было немного, всего несколько человек и они приезжали по очереди. Но их было достаточно, чтобы обеспечить мне небольшой социальный круг и общение, без которого человек деградирует.

Существовало одно важное правило - индьюзеры никогда не пересекались между собой. И в лаборатории делали все возможное, чтобы исключить их контакты друг с другом. При прохождении реабилитации индьюзер должен был общаться с обычными людьми - чтобы при желании вернуться в обычный мир и не остаться социально отчужденным.

Я действительно чувствовал, как реабилитация расслабляет меня, приводит в порядок нервы и успокаивает. Я замечал, что мое сознание постепенно начинало проясняться, и я больше стал доверять восприятию окружающей меня действительности, возвращаясь в реальность.

Однако

я не видел того полного восстановления, которое мне было необходимо. Я по-прежнему словно находился в каком-то тумане. У меня сильно кружилась голова. Я страдал от постоянных мигреней. Частые приступы страха и сильного беспокойства загоняли меня в какой-нибудь угол в доме и заставляли трястись всем телом, вжавшись в стены. Меня все время тошнило. И еще меня повсюду сопровождал этот навязчивый противный сладковатый запах. Мое тело было ослабшим, и я не мог в полной мере двигаться так, как хотел. Физическое здоровье, как, впрочем, и психическое было подорвано. Я словно разваливался на части, осыпаясь и оставляя после себя песчаную дорожку. Я уже забыл, когда в последний раз чувствовал себя так, как в моем понимании было хотя бы приемлемо. Я пребывал в каком-то помутнении, и мир казался каким-то затуманенным и неясным. Его очертания были нечеткими. Все было как в каком-то бреду. Я как будто сидел в невидимой клетке - клетке даже не из прутьев, а из некой тяжелой, зыбучей, давящей своей огромной массой, материи. Я никак не мог прорваться сквозь эту толщу страха, дезориентации и непонимания, невозможности осознания своего собственного бытия. Я не мог осознать, что реально происходит с моим телом, моим разумом, моей душой. Казалось, я уже ничего не мог контролировать. Я утопал в пучине отчаяния, погружаясь на дно, не имея сил сопротивляться огромному весу этой беззвучной, неощутимой, но невероятно плотной и не проглядываемой пустоте, под давлением которой я начинал задыхаться и исчезать.

Я плохо спал. Мне постоянно снились кошмары. Я просыпался по ночам от собственных криков, и потом подолгу не мог отличить реальность от сновидений. Иногда в комнату вбегала Кларисса или кто-нибудь другой, и ему приходилось приводить меня в чувства, тряся за плечи и шлепая по щекам. От того, что я не высыпался ночью, мне приходилось спать днем - из-за этого я часто терялся во времени и путал вечер с утром, не в состоянии проанализировать, в какой части суток я нахожусь.

Однажды мне приснился маленький человек, точнее даже не человек, а его обрубок. У него не было головы, руки были только по локти, а ноги - до колен. Все его конечности, включая шею, постоянно кровоточили и были видны свежие следы рассеченной, но уже немного ссохшейся плоти. Он не был похож на человека - скорее он ассоциировался с какой-то тушей, как с тушей животного, например. Это был обрубок, который не мог в принципе существовать. Именно это и приводило в ужас. Я не знаю, как он держал равновесие и стоял на кровоточащих коленях. Он не мог говорить, так как у него не было головы, но он все понимал, все слышал и видел. Он хотел обнять меня, но мне стало мерзко и противно. Я проснулся в холодном поту и с криком, и потом меня пришлось приводить в нормальное состояние сразу нескольким людям с включенным светом в моей спальне.

Иногда у меня случались резкие приступы невыносимой головной боли. В одном из таких случаев я помню, как шел по дому, приближаясь к входной двери. Меня неожиданно охватила сильная слабость, и череп словно сжали тисками. Я расплылся по стене и, тяжело повалившись на пол, начал кричать от боли. Меня заметила Кларисса и побежала звать врачей. Они всегда присутствовали в доме, но оставались незамеченными мной, существуя в каком-то своем мире, и появляясь только в крайнем случае.

Я понимал, что второе восхождение окончательно сорвало мне нервную систему и надломило психику. Оно словно высосало из меня последние остатки сил, какие только были. Оно истощило меня, оставив лишь пустоту и озадачив осознанием этой пустоты.

Я уже проходил курс реабилитации, но тогда мне показалось, что я восстановился и у меня появилось достаточно энергии, чтобы жить и работать дальше. Сейчас же - я не видел конца и края своей реабилитации. Я не мог вернуться в нормальное состояние. Я уже не мог стать прежним - тем, кем когда-то являлся. Я уже не мог снова стать тем индьюзером, который способен был повлиять на человеческое сознание и изменить жизни многих людей. Я превратился в какого-то калеку, инвалида, у которого не получалось вести даже самый простой образ жизни, и который был обречен остатки своих дней доживать в постоянных головокружениях, мигренях, слабости и нервных срывах.