Инфер
Шрифт:
Порывшись в пояснениях, хмыкнул еще раз – ладно… машинная хитрожопость в наличии, но в меру. Система может выдать в день три дополнительных задания, но при этом только одно из них не оплачивается, тогда как за остальные машина все же платит.
В какое дерьмо она собирается нас втравить? Что еще за технический колодец и почему к нему до него раньше никто не добрался? Да еще, и не платя при этом. Хитро… действительно хитро…
Состав отряда:
Оди. (М) (ВС-0) Коменданте.
Каппа. (М) (ВС-0) Сархенто.
Хорхе (М) (ВС-0) Привадо + (специалист водитель-механик)
И снова
Кто может сообщить многое? Кто реально знает многое по той простой причине, что наблюдает за всем происходящим как бы со стороны?
А вон тот седенький, но вроде как еще не старый тощий однорукий, одноухий и безносый гоблин с частично содранным скальпом – волосы остались только слева и сзади. Облаченный в рваные отвислые шорты, в майку серо-бурого цвета, он имел при себе большую поясную сумку, на ее ремне висел нож с изогнутым лезвием, у ног в старых шлепках лежала мотыга, а сам он, сняв на время широкополую соломенную шляпу, сидел за дальним концом стола и жадно жрал, черпая рагу собственной ложкой, с безразличием поглядывая по сторонам. Вот только это безразличие было деланным. Скальпированный доходяга – у него еще и лицо даже не изрезано, а будто изорвано так, словно его волочили харей вниз по почве с торчащими острыми камнями – подмечал каждую мелочь, оставаясь при этом внешне безразличным. Но ему не удалось скрыть от меня двух вещей – откровенной радости, когда он глядел на труп Педро и странного взгляда брошенного им на навес, что прежде принадлежал покойнику и его подручным.
Приняв решение, я поднялся, подхватил свою тарелку и двинулся к дальнему краю стола, на ходу бросив приостановившемуся Каппе:
– Десятник! Проверь как бойцы бегают – дай им кросс километров в десять. Потом обед от пуза и отдых. За обедом расспроси рогатого по нашей обычной схеме.
– Коменданте – с предельным уважением робко пробасил бычара – Я… я не из ваших. Просто за компанию приседал и отжимался.
– Ты не из наших – не оборачиваясь, бросил я и по моему голосу минос понял, что я об этом знал с самого начала – Ответишь на все вопросы.
– Конечно! А потом к себе… в лабиринт и…
На этот раз я обернулся. И на этот раз в моей широкой усмешке не было ничего доброго. Я медленно покачал головой, удерживая тарелку с рагу на весу:
– Нет, рогатый. Потом ты под навес ко всем. Твоего храма… больше нет. В жопу рогатых хранителей, что не делают ничего, но при этом получают огромный паек. Хочешь трахать жриц – трахай. Хочешь изображать из себя могучего мычащего быка – вперед. Но отсидеться в тенечке я тебе не дам, минос. Будешь пахать на огороде, растаскивать обломки, валить деревья – наравне со всеми! Понял меня?!
– Да… Я понял – перед тем как ответить минос тоже глянул на лежащие у стеночки трупы – Я все понял… коменданте.
– Это всех касается! – выставленной ложкой я обвел столы и заполненные здешними туземцами лавки – Больше никаких привилегий за просто так! Это и сраных жриц касается! Сняли с себя белые одежды – и вперед на грядки! Фрукты миносу носить и ляжки перед ним раздвигать – ни хера не работа! В коридорах храма пыль подметать
На этот раз за столами, где недавно царило молчаливое напряжение, появились улыбки – откровенные и не сулящие ничего хорошего тем, кто прежде жрал от пуза, но ни хрена не делал. Да. Эти работяги со вздутыми локтями и коленями, с жилистыми руками, черные от загара и усилий, не позволят сраным белоручкам избежать работы.
Убедившись, что ни одна из ленивых тварей не посмела ничего возразить, я развернулся и снова потопал к дальней стороне стола, где и уселся рядом с мужиком, что успел съежиться и нахлобучить на макушку соломенную шляпу, постаравшись превратиться в гриб-поганку.
– Шляпу снял – велел я.
– За столом некультурно – тихо произнес тот, стягивая шляпу и убирая ее на лавку – Доброго дня, коменданте Оди.
– Как я и думал – усмехнулся я – Мало говоришь, никем не замечаем, зато очень многое подмечаешь и запоминаешь.
– Я… я просто пеон, сеньор. Я просто копаю землю. Делаю то, что говорит Матушка.
– Ага – кивнул я, медленно скользя взглядом по его почти черному лицу с белеющими уродливыми рубцами – Твое лицо испахали когтями. А голова…
– Медведь – спокойно ответил доходяга – Черный небольшой медведь. Дивинус, что сошел с ума. Сначала он содрал мне волосы, а затем попробовал натянуть лицо на макушку.
– Медведи часто стараются добраться до лица и глаз – кивнул я – Дивинусы же умнее – наверняка понимают, что первым делом таких как мы надо лишить зрения.
– Да… Этот понимал… но не спешил… ему… ему нравилось терзать меня. Нравилось издеваться надо мной…
– Медведю нравилось издеваться над жертвой? – задумчиво повторил я – Хм…
– Нет зверя хуже дивинуса – ведь он совсем как человек…
– Ты спасся?
– Да. Меня спасли.
– Кто?
– Второй дивинус. Пантера. Сперва я почувствовал толчок, потом боль, затем меня отшвырнуло и сквозь кровь, сквозь красноту, лежа у дерева, я увидел как яростно схлестнулось два огромных зверя…
– Пантера победила – уверенно предположил я.
– И очень быстро. Она перегрызла медведю шею и прокусила затылок. Что-то вырвала прямо из затылка. А затем… затем подошла ко мне, схватила клыками за рюкзак, что оставался за плечами и потащила меня. Я потерял сознание. Очнулся же уже у друидов, сеньор.
– Как складно ты рассказываешь – заметил я.
– Таким людям как вы лучше отвечать. И отвечать быстро и без утайки.
– Что потом?
– Меня подлечили. А затем… затем Мать – Старая Мать – что и отправила меня в джунгли на сбор образцов растений для друидов – прочитала мне короткую лекцию. И знаете, коменданте Оди, что она мне сказала?
– Удиви меня.
– Лекцию о том, что природа великолепна, чарующая и находится на первом месте по важности. Как-то так… Ни слова о том, что меня ни за что изуродовал спятивший медведь. Ни слова о том, что я ни в чем не виноват! Ни единого слова соболезнования… и друиды – тоже не особо церемонились. Едва я чуть пришел в себя – вытолкали меня на тропу ведущую к Комерцио, дали с собой флягу с сиропом снимающим боль… и все.