Инфернальная музыка
Шрифт:
– Пусть ребята сами выяснят все, что их интересует. Сильнее, чем уже удивились, они не удивятся.
И вслед за мангустами друзья направились к шлюпке.
– Это, конечно, не ресторан деликатесов на Шестой авеню, – пробормотал Хилл, – но все-таки королевский двор…
Мадж теребил друга за рукав:
– Эй, чувак, послушай-ка. Как же быть со всей этой музыкой, которую тут собрал наш задохлик?
– Я о ней позабочусь.
Джон-Том остановился на берегу, повернулся к самой высокой горе, все еще окутанной темными клубами, взял дуару в руки и запел
Что тут началось! Взорвались черные тучи, и вся музыка, которую Иероним Хинкель добыл не праведным путем, хлынула вниз по склону горы неудержимым валом чистого звука, и каждая нота, словно крупица перламутра, переливалась сотней оттенков.
Грандиозным цунами мелодий и ритмов, гармонии и темпа вызволенная музыка омыла Джон-Тома и его спутников, растрепала им волосы, раздразнила нервные окончания. А когда промчалась мимо, все поняли: им уже до конца своих дней не встретить звука такой концентрации.
Она исчезла быстрее, чем любимое воспоминание, рассеялась над океаном, разбежалась по множеству земель, откуда ее похитили. Мелодии вернулись к своим инструментам, песни – к своим певцам, высокие призрачные стоны распределились по сотням косяков заждавшихся китов. А Джон-Тому и его товарищам осталось только тепло на сердце и чувство исполненного долга.
А потом раздался шум, которого Джон-Том не слышал уже давно. Этот звук, почти забытый музыкантом, посвятившим себя семье, чаропению и разнообразным приключениям, сильно отличался от того, что раздавался много дней назад при встрече с китами. Он исходил от принцесс и солдат, от ансамбля «Панкреатический отстой» и даже от наказанного Хинкеля, не проявлявшего, однако, энтузиазма. Это были аплодисменты.
Естественно, в такой ситуации Джон-Том мог сделать только одно.
Картинным жестом он запахнул широкий плащ, преклонил колено, прижал руку к груди и поклонился.
«Пусть это и не „MTV“, – подумал он, – но все равно неплохо».
– А как насчет вот этого, чувак?
Пока солдаты помогали взойти на борт последней принцессе, выдр указал на исполинский усилитель с колонками. Чудесным образом материализованный тимпан уже давно исчез. Был прилив, морские волны норовили лизнуть потустороннюю электронику.
– Аппаратуру прислал Кацповарекс. Пусть он и решает, как с нею быть. У меня бы нашлась чаропесенка, да, боюсь, еще отошлю куда-нибудь не туда. Остров безлюдный, так что не понимаю, почему мы должны до хрипоты спорить о судьбе чужеземной аудиотехники.
– Так-то оно так, да тока помяни мое слово, однажды она когой-то оченно
– Но это уже не наша проблема.
Джон-Тому не терпелось покинуть остров.
Эпилог
Наконец гористый клочок суши остался позади. В сопровождении тысяч китов и дельфинов суденышко благополучно доставило принцесс на родину Алеукауны, в Харакун, расположенный на богатом, процветающем восточном берегу океана Фарраглин. Далее оставалось лишь в индивидуальном порядке препроводить спасенных дам в их королевства. В Тууре и Боробоссе, в Тренку и Паресси-Глиссаре друзей встречали и чествовали как героев, к немалому смущению Джон-Тома.
Мадж, всегда готовый помочь комплексующему спутнику, брался праздновать за них обоих, что и делал на пределе своих необыкновенных способностей.
В Тренку они оставили рыдающую Пивверу, и Маджу расставание с ней далось труднее, чем Джон-Тому прощание с Ансибеттой Боробосской, уже не сводившей глаз с разительно преобразившегося Хинкеля. А тот проведя несколько недель под ее неослабным надзором, решил, что двадцать лет учения музыке – пустяковая цена за бессрочное продолжение таких отношений.
Волк-Газерс, Шплиц-Циммерман и Ядерный Хилл благополучно устроились при Паресси-Глиссарском дворе, под личным покровительством Сешенше.
Как и сулил им Джон-Том, в тамошнее высшее общество входили представители многих племен, в том числе и человеческого.
Наконец человек и выдр, чередуя суда с повозками, пешую ходьбу с ездой на вьючных животных, воротились в родные пределы, в Колоколесье, где их ждала встреча с не желающими ничего понимать Талеей и Виджи. Не выбирая выражений, жены потребовали отчитаться во всех подробностях, где шлялись их спутники жизни столько времени.
– Я же написал записку, – робко напомнил Джон-Том.
– Да, и я.
Мадж, ни на минуту не забывая о том, что Виджи в ярости бывает куда опаснее самой непредсказуемой чаропесни, держался в тени друга.
Джон-Том знал, что на самом деле требуется его жене, и вместо сумбурных объяснений заключил ее в объятия.
– Мы просто решили погоняться за мелодией, – шепнул он.
Гневная отповедь осталась не у дел – трудно пилить мужа во время жаркого поцелуя, и Талея решила повременить с выволочкой.
Виджи обошла обнимающихся людей.
– А ты, стервец, что скажешь в свое оправдание?
– Да ладно тебе, крошка, ты ж знаешь, как это бывает. Куда Джон-Том чапает, туда и мне как бы полагается. – Женины колебания прибавили Маджу храбрости, он обнял ее за плечи, отвел в сторонку и прошептал:
– Ой, крошка, до чего ж это страшно было, до чего страшно! Такие переделки, такой риск – тебе и не вообразить. Но я их все одолел, вот так. Во имя музыки и искусства. Эх, знала б ты, какие опасности мы пережили!