Инферно. Последние дни
Шрифт:
Интересно, как они нашли ее? Может, специалисты в области эзотерики есть в телефонной книге? Кстати, «Эзотерика» как название группы — это круто или чересчур заумно? И большой рифф в моем кармане — это целительная магия или?…
— Не бойся. — Сильной рукой Лус открыла дверь, а другой втолкнула меня во тьму. — Иди и пой.
6
«Madness» [21]
Перл
21
«Безумие».
— Ты блестишь, — пробормотала я, сощурившись.
Она сглотнула, облизнула верхнюю губу. Я чувствовала по ее соленому запаху, что она нервничает.
— Снаружи уже не жарко.
— Сейчас лето?
— Да, середина августа.
Я закрыла глаза, вспоминая апрель, май… все вплоть до окончания школы. Перл завидовала, потому что ей предстояло еще год учиться в Джульярде, когда все остальные были в «Нервной».
Эта штука внутри меня вздрогнула.
Зомби издал раздраженный звук и перекатился ко мне на живот. Его большие зеленые глаза медленно открылись, обозревая Перл.
— У меня хорошие новости, — негромко сказала она.
Когда я только заболела, то ненавидела звук ее голоса, но теперь нет. Мне стало лучше — больше я не ненавижу Перл или кого-то другого из людей. Сейчас я ненавижу лишь Мерзкую Вещь, которую она всегда приносит с собой, приходя ко мне. Она свешивалась с ее рук, один глаз болтался на ниточках, злобно глядя на меня.
Я попыталась улыбнуться, но линзы очков Перл, отразившие свет свечи, были яркими, как вспышка камеры, и пришлось отвернуться.
— С тобой все в порядке? — чуть громче спросила она.
— Конечно. Просто свеча сегодня немного яркая.
Иногда я задуваю свечу, но это заставляет Лус креститься. Она говорит, я должна привыкнуть к ней, если хочу когда-нибудь снова покинуть эту комнату.
Но моя комната такая приятная. Пахнет Зомби, и мной, и этой штукой внутри нас.
— Ну, я встретилась с этими парнями, — быстрым шепотом заговорила Перл. — Они уже какое-то время играют вместе. Они… свежие, не такие, как «Нервная».
Видимо, я снова вздрогнула, потому что Перл замолчала. Зомби мяукнул, тяжело шлепнулся на пол и двинулся в ее сторону, обходя мои старые игрушки, одежду и ноты — все лежащие на полу предметы, каждую ночь подкрадывающиеся ближе, пока я сплю.
— Мы были не так уж плохи, — сумела выговорить я.
— Да, но эти парни фудивительные. — Она помолчала, улыбаясь самой себе. Перл всегда нравились глупые придуманные слова. — Они, типа, новый звук, вроде «Армии Морганы», но свежее. Типа, какими были мы, когда начинали, до того, как сама-знаешь-кто заморочил тебе голову. Но без шести композиторов, пытающихся написать одну песню. Эти два парня гораздо более…
— Управляемы? —
Перл нахмурилась, и Мерзкая Вещь в ее руках злобно уставилась на меня.
— Вообще-то я хотела сказать «более славные».
Зомби подкрадывался к Перл, как будто собирался пройти у нее между ногами, но вместо этого припал к полу и принялся подозрительно обнюхивать ее обувь. Теперь ему не нравился ничей запах, кроме моего.
— Я тут подумала, хотя, может, это глупо. — Перл переступила с ноги на ногу. — Если с этими парнями все получится, а ты будешь и дальше чувствовать себя лучше…
— Мне уже лучше.
— Так и Лус говорит. Мы втроем пока не готовы, но, может, со временем мы… — Ее голос звучал все тише, все неуверенней. — Это было бы замечательно, если бы ты смогла петь для нас.
Ее слова заставили меня зажмуриться. Что-то огромное двигалось через мое тело, отчасти болезненное, отчасти возбуждающее. Я даже не сразу догадалась, что это, так давно оно ушло.
Изгибаться и поворачиваться… растекаться вдаль и охватывать людей, затоплять их собой — мой голос бурлит и возбуждает, наполняя воздух.
Я хотела петь снова…
И медленно вздохнула. Что, если это по-прежнему будет причинять мне боль, как все, кроме Зомби и тьмы? Нет, сначала нужно испытать себя.
— Можешь сделать для меня кое-что, Перл?
— Что угодно.
— Скажи мое имя.
— Дерьмо, это невозможно. Лус пришибет меня.
Я снова почувствовала запах страха Перл и услышала, как Зомби на мягких лапах пятится ко мне. Он вспрыгнул на постель, теплый, явно встревоженный. Я открыла глаза, стараясь не щуриться от света свечи.
Перл тоже встревожилась, прямо как Зомби — потому что Лус никогда не позволяет ему выходить отсюда.
— Она сказала, что пение — это будет хорошо. Но твое имя? Ты уверена?
— Не уверена, Перл. Поэтому ты и должна сделать это.
Она сглотнула.
— Ладно… Мин.
Я фыркнула.
— Блестящая, вонючая Перл. Ты что, даже не в состоянии произнести его целиком?
Некоторое время она пристально смотрела на меня, а потом негромко сказала:
— Минерва?
Я вздрогнула — по привычке, но болезнь не вернулась. Потом Перл снова произнесла мое имя, и я ничего не почувствовала. Ничего, кроме облегчения. Даже Лус никогда не удавалось такое.
Ощущение было странное и великолепное, греховное, словно сигарета после урока вокала. Я закрыла глаза и улыбнулась.
— Как ты? — прошептала Перл.
— Прекрасно. И я хочу петь для твоей группы, Перл. Ты ведь принесла музыку?
Они кивнула и улыбнулась.
— Да. В смысле, я не была уверена, что ты… Но мы записали по-настоящему крутой рифф. — Она достала из кармана маленькую белую полоску пластика и начала разматывать намотанные на нее наушники. — Это всего лишь после одного дня репетиции… ну, шести лет и одного дня… но пока слов нет. Можешь написать их сама.