Инферно
Шрифт:
– Женщина с серебристыми волосами? И мертвые тела?
Лэнгдон кивнул, и бисеринки пота выступили у него на лбу.
– Вам станет лучше,- уверила его она, хотя в ее голосе были сомнения.
– Повторяющиеся видения распространены при амнезии. Функции мозга, которые распределяют и регистрируют ваши воспоминания, были временно нарушены, и поэтому все смешивается в одну картину.
– Не очень-то приятную картину, - уточнил он.
– Я знаю, но пока вы не оправитесь, ваши воспоминания будут запутанными и беспорядочными — прошлое, настоящее и воображаемое все смешается. То же самое происходит
Лифт покачнулся перед остановкой, и доктор Брукс распахнула складную дверь. Они снова пошли, на сей раз вниз по темному, узкому коридору. Они прошли мимо окна, за которым в утреннем свете начали появляться темные силуэты флорентийских крыш. В дальнем конце коридора она присела вниз, вынула ключ из-под горшка с высохшим комнатным растением и отперла дверь.
Квартира была крошечной, воздух внутри был смесью запаха ароматизированной ванильной свечи и старых ковров. Мебель и художественные работы, в лучшем случае, были бессодержательными — как будто она покупала их на распродаже. Доктор Брукс настроила термостат, и батареи начали прогреваться.
Она остановилась на мгновение и закрыла глаза, тяжело выдыхая, чтобы взять себя в руки. Затем она повернулась и помогла Лэнгдону войти в скромную кухоньку, в которой располагались стол
и два хлипких стула.
Лэнгдон сделал движение к стулу, надеясь присесть, но доктор Брукс, обхватив его одной рукой, другой рукой приоткрыла застеклённый шкафчик. Шкафчик был почти пустым … крекеры, несколько упаковок пасты, жестяная банка кока-колы и баночка с таблетками NoDoz.
Она вынула баночку и высыпала шесть капсул в ладонь Лэнгдона.
– Кофеин, - сказала она.
– На тот случай, когда я работаю в ночные смены как сегодня вечером.
Лэнгдон положил таблетки в рот и огляделся вокруг в поисках воды.
– Разжуйте их, - сказала она.
– Так они подействуют быстрее, и помогут нейтрализовать успокоительное.
Лэнгдон начал жевать и немедленно съежился. Таблетки были горькие на вкус, явно предполагалось, что их нужно глотать целиком. Доктор Брукс открыла холодильник и вручила Лэнгдону полупустую бутылку Сан Пелегрино. Он с благодарностью сделал большой глоток.
Доктор с “конским хвостиком” одной рукой удалила импровизированный бандаж, который она соорудила из его пиджака, и положила его на кухонный стол. Потом она тщательно исследовала его рану. Когда она держала его обнаженную руку, Лэнгдон почувствовал, как дрожали ее тонкие пальцы.
– Вы будете жить, - констатировала она.
Лэнгдон надеялся, что с ней все в порядке. Он с трудом понимал то, что они оба только что пережили.
– Доктор Брукс, - сказал он, - мы должны позвонить кому-нибудь. Консульство … полиция. Хотя бы кому-нибудь.
Она кивнула в знак согласия.
– И вообще, хватит называть меня доктором Брукс - меня зовут Сиенна.
Лэнгдон кивнул.
– Спасибо. Я - Роберт.
– Убегая, чтобы спасти свои жизни, они только что придумали нечто похожее на договор, который гарантировал основание называть друг друга по имени.
– Ты сказала, что ты англичанка?
– Да, по рождению.
– Ты говоришь без акцента.
– Вот и хорошо, - ответила она.
– Я с трудом от него избавилась.
Лэнгдон хотел было поинтересоваться,
Не хорошо. Густые темные волосы Лэнгдона были спутаны, а глаза налиты кровью и выглядели устало. На его скулах был слой щетины.
Сиена включила кран и подставила травмированное предплечье Лэнгдона под ледяную воду. Его как будто резко ужалило, но он держался и не убирал плечо, лишь вздрагивая.
Сиенна достала свежее полотенце и спрыснула его антибактериальным мылом.
– Ты можешь не смотреть.
– Все в порядке. Меня не беспокоит—
Сиена начала яростно тереть, и жгучая боль пронзила руку Лэнгдона. Он сжимал челюсть, чтобы не закричать от боли.
– Ты ведь не хочешь заработать инфекцию,- сказала она, и стала тереть еще сильнее.
– Кроме того, если ты собирашься звонить властям, то нужно выглядеть бодрее, чем сейчас. Ничто не активирует производство адреналина лучше, чем боль.
Лэнгдон продержался целых десять секунд прежде, чем с силой отдернул руку. Хватит! По общему признанию, он чувствовал себя более сильным и вполне пришел в себя; боль в руке теперь полностью затмила головная боль.
– Хорошо, - сказала она, выключая воду и насухо вытирая его руку чистым полотенцем. Потом Сиена сделала маленькую повязку на его предплечье. И пока она делала это, Лэнгдон почувствовал, что его что-то смущает, и он только что заметил — что-то сильно беспокоило его.
В течение почти четырех десятилетий Лэнгдон носил старые часы из коллекции с Микки-Маусом, подарок его родителей. Улыбчивое лицо Микки и поднятые в широком приветствии руки всегда служили ему ежедневным напоминанием, чтобы он улыбался чаще и относился к жизни не так серьезно.
– Мои часы …,- Лэнгдон запинался.
– Они исчезли! Без них он внезапно почувствовал себя неуютно.
– Они были на мне, когда меня доставили в больницу?
Сиенна бросила на него недоверчивый взгляд, явно озадаченная тем, что его беспокоит такая безделица.
– Не помню никаких часов. Просто тебе надо выспаться. Я через несколько минут вернусь, и мы сообразим, как тебе помочь.
Она повернулась к выходу, но задержалась у двери, встретившись с ним взглядом в зеркале.
– А пока меня не будет, предлагаю тебе хорошенько подумать, с чего это кому-то нужно тебя убить. Думается, это первое, что спросят представители власти.
– Постой, куда ты уходишь?
– Нельзя же разговаривать с полицией полуголым. Я найду тебе одежду. У моего соседа примерно такой же размер. Он в отъезде, а я кормлю его кота. За ним должок.
С этими словами Сиенна удалилась.
Роберт Лэнгдон обернулся к зеркальцу над раковиной и еле узнал уставившегося на него оттуда. Кто-то хочет моей смерти. Он снова мысленно услышал запись собственного бормотания в бреду.
– Очень жаль. очень жаль.
Он напрягал свою память, пытаясь вспомнить, что произошло … хотя бы что-нибудь. Он видел только пустоту. Лэнгдон знал лишь то, что он был во Флоренции и у него было пулевое ранение в голову.