Инферно
Шрифт:
Вернувшись взором к поэме, Лэнгдон стряхнул с себя накатившую было усталость. Он обратил внимание на последнюю стихотворную строку, и ему пришла в голову ещё одна мысль. Он сомневался, стоит ли её высказать. Лагуна, что не отражает звёзд. Вероятно, это не имело отношения к их поискам, но всё же он решил этой мыслью поделиться.
— Есть ещё одно соображение, достойное упоминания.
Сиенна оторвала взгляд от телефона.
— Три части Божественной комедии, — сказал Лэнгдон, — Ад, Чистилище и Рай — заканчиваются
Сиенна выглядела удивленной.
— Что это за слово? — спросил Феррис.
Лэнгдон указал в конец переписанного им текста.
— То самое слово, что и завершает эту поэму — «звёзды». — Он поднял посмертную маску Данте и указал в самый центр закрученного спиралью текста.
Лагуна, что не отражает звёзд.— И ещё, — продолжал Лэнгдон, — в заключении «Ада» мы видим, как Данте прислушивается к звуку струящейся воды в расщелине, и идёт на него через проём… что позволяет ему выбраться из ада.
Феррис слегка побледнел.
— Иисусе.
В тот самый момент купе пронзил оглушающий порыв воздуха — «Серебряная стрела» входила в горный туннель.
В наступившей темноте Лэнгдон закрыл глаза и попытался мысленно расслабиться. Может, Зобрист был и психопат, подумал он, но у него явно был утончённый взгляд на Данте.
Глава 64
Лоуренс Ноултон почувствовал, что волна облегчения нахлынула на него.
Хозяин решил просмотреть видео Зобриста.
Ноултон фактически нырнул за темно-красной флешкой и вставил ее в свой компьютер, готовый посмотреть ее вместе со своим боссом. Бремя причудливого девятиминутного сообщения Зобриста преследовала помощника, и он стремился, чтобы еще кто-нибудь посмотрел это.
Это больше не будет висеть на мне.
Ноултон задержал дыхание и нажал кнопку воспроизведения.
Экран потемнел, и звуки спокойного плеска воды заполнили каюту. Камера перемещалась сквозь красноватый туман подземной пещеры, и хотя хозяин не подавал виду, Ноултон ощутил, что он был столь же встревожен, сколь и изумлен.
Камера приостановила свое движение вперед и наклонилась вниз у поверхности лагуны, где погрузилась под воду, нырнув на несколько футов, чтобы показать полированную титановую пластину, прикрепленную к полу.
В ЭТОМ МЕСТЕ, В ЭТО ВРЕМЯ, МИР ИЗМЕНИЛСЯ НАВСЕГДА.
Хозяин слегка вздрогнул.
— Завтра, — прошептал он, следя за датой. — И мы знаем, где может находиться «это место»?
Ноултон покачал головой.
Камера теперь сдвинулась влево, показывая под водой полиэтиленовый мешок со студенистой, желто-коричневой жидкостью.
— Что это, ради бога?! — хозяин выдвинул стул и уселся в нем, уставившись на колеблющийся пузырь, подвешенный как
Неловкое молчание повисло в комнате, по мере того как продолжалось видео. Скоро экран потемнел, и затем странная тень с клювообразным носом появилась на стене пещеры и начала говорить на своем загадочном языке.
— Я Тень…
Уйдя под землю, я должен буду говорить с миром из глубин земли, заточенный в эту мрачную пещеру, где кроваво-красные воды собираются в лагуне, которая не отражает звезд.
Но это — мой рай… прекрасное чрево для моего хрупкого ребенка.
Ад.
Хозяин поднял голову и посмотрел.
— Ад?
Ноултон пожал плечами.
— Я же говорил, что это вызывает беспокойство.
Хозяин снова пристально смотрел на экран.
Тень с клювовидным носом продолжала говорить в течение нескольких минут, рассказывая о чуме, о необходимости чистки населения Земли, о своей выдающейся роли в будущем, о своей битве с непросвещенными душами, которые пытались его остановить и о тех немногих верных, кто понимает, что эти неотложные действия — единственный путь спасти планету.
Независимо от того, за что была война, Ноултон все утро задавался вопросом, может ли Консорциум бороться не на той стороне.
Голос продолжил:
— Я подделал шедевр спасения, но до сих пор все мои усилия были вознаграждены не горном и лаврами, а лишь угрозой смерти.
Я не боюсь смерти… смерть превращает провидцев в мучеников… преобразуя благородные идеи в могущественное движение.
Иисус. Сократ. Мартин Лютер Кинг.
Скоро я присоединюсь к ним.
Шедевр, который я создал, это работа самого Господа… дар Того, кто наполнил меня разумом, орудиями и храбростью, необходимыми, чтобы выковать такое творение.
Теперь этот день наступает.
Ад спит подо мной, готовясь выпрыгнуть из своей водянистой утробы… под заботливым взглядом подземного чудовища и всех его фурий.
Несмотря на добродетель моих поступков, как и вы, я подвержен греху. Даже я повинен в наиболее опасном из семи грехов — в том единственном искушении, которого лишь немногие могут избежать.
В гордыне.
Записывая это самое сообщение, я поддался искушению Гордыни… и сделал все, чтобы мир узнал о моей работе.
А почему бы нет?
Человечество должно знать источник своего спасения… имя того, кто запечатал разверзшиеся врата ада навсегда!
С каждым часом последствия становятся все более неизбежными. Расчеты — такие же неумолимые, как закон притяжения — не подлежат обсуждению. Тот же экспоненциальный расцвет человеческой жизни, который чуть не уничтожил человечество, приведет к его освобождению. Красота живого организма — будь она благой или губительной — подчиняется закону Божьему по уникальному замыслу.
Плодитесь и размножайтесь.