Инферно
Шрифт:
Впереди показался ориентир, который давно высматривал Лэнгдон. По его знаку они пересекли мостовую, и Лэнгдон подвел Сиену к повороту на очень узкую улицу – даже не улицу, а переулочек. Табличка на ближайшем доме гласила: «УЛИЦА ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ».
– Похоже, вы многое знаете о человеческом мозге, – сказал Лэнгдон. – Это было вашей специальностью в медицинском колледже?
– Нет, но я много читала в детстве. Интересовалась наукой о мозге, потому что у меня были некоторые… медицинские причины.
Лэнгдон бросил на нее любопытный взгляд, надеясь, что она продолжит.
– Мой
Лэнгдон смущенно отвел глаза.
– Не волнуйтесь, – сказала она. – Я привыкла с этим жить.
Когда они свернули в прохладный тенистый переулок, Лэнгдон попытался мысленно подытожить все, что узнал о Зобристе и его опасных социологических теориях. Один вопрос не давал ему покоя.
– Те люди в черном, – сказал он, – которые хотят нас убить. Кто они? Это же бессмыслица. Если Зобрист создал что-то вроде зародыша потенциальной эпидемии, разве не должны все остальные объединить усилия, чтобы ее предотвратить?
– Вовсе не обязательно. Пускай Зобрист стал парией в медицинских кругах, но у него вполне может быть целый легион преданных сторонников, тоже считающих, что единственный способ спасти нашу планету – это проредить ее население. Судя по тому, что с нами происходит, эти люди в черном делают все, чтобы помочь его замыслам осуществиться.
Личная армия учеников Зобриста? Лэнгдон задумался, возможно ли такое. Действительно, в истории было полно разных фанатиков и сектантов, которые убивали себя из-за самых нелепых убеждений – веры в то, что ими предводительствует мессия, или в то, что по другую сторону Луны их ждет космический корабль, или в то, что Судный день вот-вот настанет. Рассуждения о необходимости ограничить рост населения по крайней мере имели научную основу, и все же Лэнгдон чувствовал, что с этими бойцами в черном что-то не так.
– Мне просто не верится, что отряд обученных солдат может пойти на массовое убийство невинных людей… да еще с риском заразиться и умереть вместе с ними.
Сиена кинула на него озадаченный взгляд.
– А что, по-вашему, делают солдаты, когда отправляются на войну? Как раз-таки и убивают невинных людей, рискуя собственной жизнью. Ради идеи можно пойти на все.
– Ради идеи? Это вы о чуме?
Сиена испытующе посмотрела на него своими карими глазами.
– Роберт, идея не в том, чтобы напустить на людей заразу… а в том, чтобы спасти человечество. – Она помолчала. – В своей статье Зобрист задает один, казалось бы, чисто теоретический, но очень острый вопрос, который вызвал много пересудов. Я хотела бы, чтобы вы на него ответили.
– Что за вопрос?
– Зобрист спрашивает так: если бы вы могли одним нажатием кнопки уничтожить половину человечества Земли, выбранную случайным образом, вы бы это сделали?
– Конечно, нет.
– Хорошо. А если бы вам сказали, что если вы не
– Сиена, я не могу отвечать на…
– Это вопрос теоретический, – сказала она. – Убили бы вы половину населения сегодня, чтобы спасти наш вид от вымирания?
Лэнгдону совсем не нравилось обсуждать столь мрачную тему, и он очень обрадовался, увидев прямо по курсу знакомый красный вымпел на стене каменного здания.
– Смотрите, – сказал он, протягивая руку. – Пришли.
Сиена покачала головой.
– Что и требовалось доказать. Отрицание налицо.
Глава 51
Дом Данте находится на улице Санта-Маргерита – его легко узнать по большому вымпелу с надписью «MUSEO CASA DI DANTE» [41] .
Сиена нерешительно посмотрела на вымпел.
– Это и вправду дом Данте?
– Не совсем, – ответил Лэнгдон. – Данте жил за углом. А это скорее… музей Данте.
Как-то раз Лэнгдон заходил в этот музей, чтобы взглянуть на его художественную коллекцию. Она оказалась не более чем собранием репродукций знаменитых работ, имеющих отношение к Данте и созданных в разных уголках мира, однако увидеть их все под одной крышей было любопытно.
41
«Дом-музей Данте» (ит.).
В глазах Сиены вдруг заблестела надежда.
– И вы думаете, в экспозиции найдется какое-нибудь старинное издание «Божественной комедии»?
Лэнгдон усмехнулся:
– Нет, но в их сувенирной лавке продают огромные плакаты с полным текстом «Божественной комедии», напечатанным микроскопическим шрифтом.
Она посмотрела на него слегка испуганно.
– Знаю, знаю. Но это лучше, чем ничего. Одна беда: глаза у меня уже не те, что раньше, так что читать мелкий шрифт придется вам.
– `E chiusa [42] , – окликнул их какой-то старик, увидев, что они подходят к двери. – `E il giorno di riposo.
Сегодня выходной? Лэнгдона вдруг снова охватила растерянность. Он взглянул на Сиену.
– Разве сегодня не понедельник?
– Понедельник, – подтвердила она, – но флорентийцы предпочитают отдыхать именно в этот день.
Лэнгдон застонал от досады. Теперь он и сам вспомнил, как необычно устроен здешний рабочий календарь. Поскольку по уикэндам доллары туристов текли более обильным потоком, многие флорентийские торговцы решили перенести день отдыха с субботы на понедельник и таким образом повысить свои доходы.
42
Закрыто (ит.).