Инферно
Шрифт:
Глава 71
Держась около воды, Лэнгдон, Сиена и Феррис протискивались сквозь густую толпу на Рива-дельи-Скьявони, чтобы попасть на площадь Сан-Марко с юга, где она подходит к морю.
Тут скопление туристов было почти непроходимым; создавая вокруг Лэнгдона, страдавшего клаустрофобией, трудновыносимую толчею, люди плотной массой двигались к двум могучим колоннам, за которыми начиналась площадь, чтобы их сфотографировать.
Официальные ворота города, подумал Лэнгдон с иронией, зная, что это место не далее как в восемнадцатом веке еще использовали,
На одной из колонн высилась странноватая фигура святого Феодора, гордо стоящего над убитым легендарным драконом, который всегда казался Лэнгдону гораздо больше похожим на крокодила.
На другую колонну был водружен вездесущий символ Венеции — крылатый лев. Повсюду в городе можно видеть этого льва, гордо положившего лапу на открытую книгу, где по-латыни написано: «Pax tibi Marce, evangelista meus» («Мир тебе, Марк, мой евангелист»). По легенде, эти слова сказал святому Марку, прибывшему в Венецию, ангел, и он предрек ему еще, что в ней будут покоиться его мощи. Используя этот апокриф как оправдание, венецианцы позднее похитили мощи из Александрии и поместили в базилике Сан-Марко. Крылатый лев доныне остается эмблемой города и красуется чуть ли не на каждом углу.
Протянув руку, Лэнгдон показал путь направо, мимо колонн, через площадь Сан-Марко:
— Если потеряем друг друга, встречаемся у входа в базилику.
Спутники согласились и, обходя толпу, поспешили на площадь вдоль западной стены Дворца дожей. Знаменитые венецианские голуби, которых кормят, несмотря на запрет, и которым эта кормежка, похоже, нисколько не вредит, преспокойно клевали крошки под ногами у туристов, а иные совершали налеты на корзинки с хлебом, оставленные без присмотра на столиках кафе под открытым небом, и докучали официантам в смокингах.
В отличие от большинства европейских площадей эта величественная пьяцца имеет вид не квадрата, а буквы Г. Более короткий ее участок, так называемая пьяццетта, идет от морского берега до базилики Сан-Марко. Дальше площадь поворачивает налево на девяносто градусов, и начинается ее длинный участок от базилики до музея Коррер. Площадь здесь, что необычно, не прямоугольная, а имеет форму неправильной трапеции, существенно сужающейся к дальнему концу. Благодаря этому возникает иллюзия, как в комнате смеха: площадь выглядит намного длиннее, чем на самом деле, причем эффект усиливается рисунком плит мостовой, который соответствует расположению торговых рядов пятнадцатого века.
Продолжая двигаться к углу между двумя участками площади, Лэнгдон видел на отдалении прямо перед собой поблескивающий синий стеклянный циферблат астрономических часов на колокольне собора Сан-Марко — тот самый циферблат, сквозь который Джеймс Бонд швыряет злодея в фильме «Лунный гонщик».
Только сейчас, вступив на площадь, окруженную зданиями, Лэнгдон смог сполна оценить неповторимый дар этого города.
Звук.
Венеция, где нет никаких автомобилей, наслаждается блаженным отсутствием обычного наземного транспорта и метро, тут не услышишь сирен, тут звуковое пространство полностью отдано живому, немеханическому переплетению человеческих голосов, голубиного воркования и музыки, доносящейся из кафе под открытым небом, где скрипачи играют посетителям серенады. На слух Венеция не похожа ни на какой другой крупный город на свете.
Стоя на вымощенной плитами
Сиена легко могла бы поспевать за Лэнгдоном, но Феррис отставал, и она решила держаться посередине, чтобы видеть и того и другого. Но сейчас расстояние между ними стало еще больше, и она нетерпеливо оглянулась на Ферриса. Он показал на грудь, давая понять, что запыхался, и махнул ей рукой, предлагая идти дальше.
Сиена пошла и, торопясь следом за Лэнгдоном, потеряла Ферриса из виду. И все же, пока она пробиралась сквозь толпу, в ней, задерживая ее, занозой сидело странное подозрение, что Феррис отстает специально… казалось, он нарочно пытается от них отдалиться.
Давно уже взяв за правило доверять своим ощущениям, Сиена нырнула в нишу и, укрытая в тени, стала в поисках Ферриса оглядывать толпу позади себя.
Куда он делся?!
Похоже было, что он больше и не старается за ними следовать. Сиена всматривалась, всматривалась в толпу и наконец увидела его. К ее удивлению, Феррис стоял на месте и, низко пригнувшись, набирал текст на своем телефоне.
На том самом телефоне, который, сказал он мне, разрядился.
До самого нутра ее просквозил страх, и опять она знала, что этому ощущению надо доверять.
Он соврал мне в поезде.
Глядя на него, Сиена пыталась понять, чем он занят. Тайком пишет кому-то текстовое сообщение? Скрытно шарит по Интернету? Пытается разгадать тайну стихотворения Зобриста до того, как это смогут сделать Лэнгдон и Сиена?
Так или иначе, он грубо ей солгал.
Я не могу ему доверять.
У Сиены возникло побуждение кинуться к нему и поймать его с поличным, но она быстро передумала и решила скользнуть обратно в толпу, пока он ее не засек. Она продолжила путь к базилике, ища взглядом Лэнгдона. Надо его предостеречь, сказать, чтобы он больше ничего Феррису не сообщал.
До базилики оставалось всего шагов пятьдесят, когда чья-то рука с силой потянула ее сзади за свитер.
Она резко крутанулась и оказалась лицом к лицу с Феррисом.
Человек с покрытым сыпью лицом тяжело дышал, он явно догонял ее через толпу на пределе сил. В нем было что-то отчаянное, чего Сиена раньше не замечала.
— Извините, — проговорил он, задыхаясь. — Я потерял вас в толпе.
Чуть только посмотрев ему в глаза, Сиена уже знала точно.
Он что-то скрывает.
Подойдя к базилике Сан-Марко, Лэнгдон, к своему удивлению, обнаружил, что двоих спутников за ним нет. Удивило его и отсутствие очереди туристов перед входом в собор. Но потом он вспомнил, что дело идет к вечеру, а в Венеции в это время дня большинство туристов, отяжелев от плотного обеда с макаронами и вином, предпочитают не приобщаться дальше к истории, а гулять по площадям или попивать кофе.