Ингредиент
Шрифт:
Пока она на меня кричала, я, словно опустошался. Её откровение было неожиданностью для меня. Чувствую, что внутри у меня даже нет внутренностей.
Словно я всего лишь оболочка с воздухом, которая с годами выветривается.
Посмотрев в окно, я заметил, что полицейской машины нет на улице.
Это меня немного порадовало.
Что им нужно? Это вопрос вмиг прервался, так как в окне я увидел его, этого чудака в коричневом пальто. ОН стоял через дорогу и куда-то смотрел, я не могу разобрать куда именно. Может на меня? Или я просто обсуждаю, осуждаю, подозреваю
Короче, ну его нахер! ОН мене уже осточертел!
Проклятый шпион. Он, что думает, что я идиот, который ничего не понимает? Ха, я вижу все его гнусные планы насквозь.
Х-х-м. От улицы меня отделяют только две тонкие двери. (Я уже устал вздыхать).
Я резко начал рыскать в своём комоде и достал странный перцовый баллончик.
Все мои окна закрыты толстыми шторами.
Дверь закрыта на два замка (Или на один?)
Я сидел дома и задавался разными вопросами.
Не обращайте внимание на то, что я голый.
Я частенько хожу по своей квартире голым.
Так одежда не мешает и не надо её постоянно снимать и одевать, да и тело дышит.
В_И_Б_Р_А_Ц_И_И. (Или это не вибрации вовсе?)
Всё, что существует в вибрации, имеет свою вибрацию. Начиная с Атомов и заканчивая моими кактусами. Наверноe.
Кстати, мне нужно полить их. Да, я сделаю это прямо сейчас.
Взяв ведёрко с отстоянной водой, я начал медленно поливал кактусы. Очень медленно и аккуратно. Я очень аккуратен. Мне нравятся кактусы, они чем-то напоминают мне Веронику, такие же колючие. И что? Такие же колючие и хладнокровные, одинокие, раздражительные…и? (Как это я умудрился вспомнить о ней вообще?)
Я смотрю на кактусы и воспринимаю их через тишину…
Я люблю кактусы, если вспомнить, то я познакомился с Вероникой в магазине кактусов. (Магазин кактусов?) Нет-нет, я перепутал, я познакомился с Вероникой в кафе.
Она загадочно сидела и попивала отвратительный кофе. Она была в легких туфлях с высоким каблуком. На ней было дорогое, но довольно, поношенное пальто,
бесформенно окутавшее ее упругое стройное тело. Воротник пальто был поднят к полям ее шляпки, из-под, которой выбивалась прядь свисавших к плечам каштановых волос.
Лицо ее казалось собранным из ломаных линий, с четко очерченным чувствительным ртом. Она сидела, сунув руки в карманы, и не затушила до конца недокуренную сигарету, что осталось в пепельнице. В ее молчаливой и наглой позе было что-то неженственное, будто она не чувствовала собственного тела и не осознавала что это женское тело.
Я тогда подсел к ней, ох, как же долго я набирался смелости сделать это, тогда я не подал виду, что чертовски нервничаю. У Вероники был кактус. Тогда она первая спросила меня: «Ты разговариваешь сам с собой. Ты прикольный и такой загадочный».
Ну-у, потом мы разговорились, выпили кофе (Или чай?) Вероника оказалась фанаткой творчества британского музыканта Дейва Гаана. Тогда она еще не только начинала слушать "K-pop". Я тоже обожал Дейва Гаана, у нас завязался
Тяжелый приступ.
Меня всего трясет.
В кого я превратился, ей бы не понравилось.
Ну, и к чему мне столько воспоминаний, всплывающих из памяти без видимой на то необходимости? Я же понимаю, что все эти далёкие события уже не имеют ко мне никакого отношения. Теперь не имеют.
Я чувствую приближение "ЭТО". Только не желаю в этом признаваться.
Мои мысли сметены. Единственная мысль, что в данный момент крутится у меня в голове - мне нужно полить кактусы. В общем, я их сейчас и поливаю.
Я вспомнил! Я не помню, где именно познакомился с Вероникой, но точно помню, что это не я подсел к ней и начал разговор, а она первая проявила инициативу. Наверное.
«ТИШИНА?! – В ней есть красноречие»
Моя квартира – центр мира. Моя комната – самый прекрасный пустынный остров. Пустыня, которую никто никогда не пересекал. Мне не нужно ничего другого, кроме этого спокойствия, кроме этой тишины, этого оцепенения. Пусть дни начинаются и заканчиваются, пусть время истекает, пусть мой рот закрывается, пусть мои затылочные, челюстные и подбородочные мышцы полностью расслабляются, пусть лишь шевеление грудной клетки и стук сердца все еще свидетельствуют о моем терпеливом выживании.
Я чист, прозрачен, невидим (Это метафора все-таки, я не серьезно).
Я последовательность часов и дней, смена сезонов, течение времени переживаются мной без радости и без грусти, без будущего и без прошлого. Вот так просто, очевидно, как вода, что капает из крана на кухне. (Я пошел и полностью закрыл кран, а то эти капельки, эти бульканья очень раздражают).
В квартире лишь я один. Я чувствую, что я в безопасности. Дверь закрыта на все замки. Окна также закрыты. Шторы задернуты.
Я понятия не имею сколько времени. Замурованный в собственном мире, я могу вырваться из него лишь одним способом: уничтожив память.
Изолированность вырезает на мне свое изображение, творя меня по своему подобию.
Я способен на разумное общение только с самим собой, но все это исчезает, если я нахожусь рядом с человеком во плоти, я теряю способность рассуждать, говорить и менее, чем через час впадаю в сонливость. Наверноe.
Чей это взгляд? Какой знакомый взгляд. Этот взгляд. Чей же он?!
За мной точно кто-то следит. Я начинаю подозревать в этом всех.
Возможно, это связанно с моей работой. А еще возможно, что это Интерпол!
Они следят за мной, но я понятия не имею, кто они, и что от меня хотят.
Что со мной? Это же не нормально! Наверное.
Пойду на работу. А потом вернусь домой, сразу же напьюсь и лягу спать.
* * *
Сегодня утром день был нормальный, а так нормальных дней я вообще не помню.
Осмелюсь сообщить, что я купил себе ещё один кактус – кактус опунция.